Казимир Баранцевич - Первый заработок. И другие рассказы

Дуня с Васей опередили отца и прибежали на могилку, около которой врыта была скамейка. Дети, запыхавшись, сели на траву и стали слушать пение птички в ветвях большого, росшего неподалеку, дерева. Птичка была маленькая, серая, с красным горлышком, но распевала словно соловей. Петр Степанович помолился на могиле и, положив саквояж на траву, присел на скамейку отдохнуть.

Так прошло несколько минут. Васе надоело слушать птичку и он пошел бродить, срывая тонкие ветви кустарников и делая из них хлыстики.

Дуня все сидела на траве и молча наблюдала, что происходило вокруг. По светло-голубому небу плыли, не застилая солнца, легкие, белые облачка. Теплый ветер чуть колыхал молодые листья на деревьях. Вот лучи солнца пригрели в траве одинокую красную бабочку, и она, растопырив слабые крылья, поднялась и начла кружиться, взлетая все выше и выше. Издали чуть слышно доносился благовест, и мелодический звон колоколов, не нарушая тишины кладбища, как бы придавал еще более святости этому месту.

Отдохнув, Петр Степанович вынул из бокового кармана пальто самодельную лопаточку и, засучив рукава, принялся за работу. Когда земля была достаточно разрыхлена, Петр Степанович бережно брал один за другим кустики маргариток и, посадив в ямки, приминал землю.

У Дуни, которая глядела на работу отца, вдруг явилось желание помочь ему.

– Папенка, – спросила она, – нужно полить цветы?

– Конечно, нужно, – отвечал Петр Степанович, – не знаю только, где тут воды достать?

– Я знаю, где вода, – вскричала Дуня, – вон там, за мостиком! Прошлый раз, когда мы проходили мимо, много было воды.

– Так-то так, – отвечал Петр Степанович, – а чем я ее буду черпать? Жаль, не захватили ничего.

Дуня с минуту подумала.

– Папенька, можно мне сходить к сторожу? – спросила она.

– Зачем к сторожу?

– Я у него попрошу что-нибудь, в чем воду носить.

– Ну, ступай, попроси! Да ведь не даст, пожалуй.

– Даст, даст!

Дуня побежала в сторожку и скоро возвратилась с маленькой заржавленной лейкой.

– Молодец, Дуня! – похвалил Петр Степанович, – ну, покажи теперь, где ты видела воду?

– Нет, нет, папенька, я сама! – крикнула Дуня и побежала к мостику.

Вскоре она вернулась и начала поливать цветы.

Раз десять пришлось сходить Дуне за водой; она раскраснелась, устала, и когда Петр Степанович намекнул, что пора закусить, и достал саквояж, из которого аппетитно выглянул кусок пирога, у Дуни и Васи глаза заблестели.

Целый день они провели на кладбище: гуляли, читали надписи на крестах, Дуня рвала цветы и составила очень хорошенький букетик, а Вася набрал десятка полтора хлыстиков. Косые лучи заходящего солнца багровым светом озаряли верхушки деревьев, когда Петр Степанович и дети возвращались с кладбища. Петр Степанович нес на руках Васю, который набегался вдоволь и устал до того, что глаза его смыкались, а голова клонилась на плечо отца. Дуня с пустым саквояжем шла позади, вся предавшись своим думам. Легко и отрадно было у ней на душе. Почему-то ей казалось, что мать знала о том, что они все были у ней в гостях, слышала их речи, и ей было приятно, что ее не забыли, любят так же сильно, как и при жизни. У ворот дома Дуня встретилась с Макаровной. Давши пройти Петру Степановичу и наклонившись к девочке, старуха шепнула:

– Приди ко мне на минутку. Я тебе что-то скажу…

– Макаровна, вы что-то хотели сказать? – спросила Дуня, вбегая в каморку старухи.

– Хорошее, хорошее, девушка! – отвечала та, – пойди-ка сюда!

Она подвела Дуню к окну, около которого стоял стол, и указала на лежавший на нем целый ворох полотна.

– Видишь ли! – сказала Макаровна, – это уж все скроено по мерке, как следует! А шить будешь ты!

– А что это будет? – спросила Дуня, с любопытством разглядывая полотно.

– Рубашки, девушка, рубашки! Господин заказал… целую дюжину!

– А как же, Макаровна, я буду шить? – недоумевала Дуня.

– Очень просто: возьмешь и сошьешь! – отвечала Макаровна, – заказано-то мне, да у меня другая есть работа – старушечья: носки вязать. А заказ-то к сроку, так я уж и надумала тебе отдать!

– Да как же, Макаровна! – начала Дуня, краснея от удовольствия, что ей поручают такую большую работу.

– Заладила одно: «как же, да какже»! – рассердилась Макаровна, – бери знай, да шей! Через две недели кончить нужно. Плата хорошая, по рублю за рубашку, девушка! Половину отдашь мне за кройку, остальное себе.

– Ах, спасибо, спасибо, Макаровна! – воскликнула Дуня.