Георгий Жженов - Этап

- Раз-де-вайсь! - громко скомандовал один из придурков.

Воры, уже однажды побывавшие в этом душечистилище, и кое-кто из "бытовиков", не дожидаясь повторной команды, послушно начали сбрасывать с себя одежду и голыми выстраиваться у открытой двери.

- А вам, фашисты, что, отдельное приглашение нужно? Кому сказано раздеваться?

- Как раздеваться, совсем, что ли?..

- А ты что, в штанах в баню ходишь?

- Вещи-то куда девать?

- Все шмотки бросайте здесь.

- Как это "бросайте"? А если пропадут?

- Не пропадут, мы постережем!.. Ха-ха!..

Кто-то из образованных этапников некстати вспомнил Конституцию:

- Это безобразие... Произвол! Вы не имеете права!..

- Я покажу тебе право! - взвился придурок. - В Сандуны, что ли, приехал? Отдельный шкафчик тебе нужен? Забудь Сандуны лет на десять... Бросай, бросай белье, падла...

- Это чистое белье, - упирался этапник.

- Сказано, с собой ничего не брать!.. А ну, живей проходи! Чего в рот положил, сука? Деньги заключенному иметь при себе не положено. Бросай, тебе говорят! - Придурок бесцеремонно изымает изо рта заключенного деньги...

И все же каждый норовил выгадать для своих вещей и денег приметный уголок, схоронку, чтобы потом, после бани, легче было их там найти.

- Надо бы дежурного при вещах оставить на всякий случай, - неуверенно произнес кто-то из военных.

- Не надо. Здесь все свои. Мы постережем! - нагло смеялись придурки.

Они стояли по бокам открытой двери и пропускали в нее по одному, предварительно заставляя разжимать кулаки и открывать рот.

Все слышанное ранее о магаданской "транзитке" подтверждалось. Здесь окончательно завершалось превращение человека в животное, в бесправного, беспомощного робота. Здесь он лишался не только личной одежды - последней вещественной связи с прошлым. В бане ему предстояло окончательно смыть с себя, похоронить все свое прошлое, забыть, смириться с обстоятельствами и как бы родиться заново - безликим, послушным начальству колымским зэком...

В следующем помещении человек десять придурков в серых, грязных халатах оболванивали тупыми машинками головы и лобки этапников. Наспех остриженные, голые люди подходили к очередной двери, где каждому совали в руку по крошечному кусочку мыла.

Основным этапом в этом банном конвейере была сама баня. Здесь каждому из нас предстояло успеть смыть с себя накопившуюся за время трехмесячного пути из Ленинграда грязь. Молодым и здоровым это удавалось. Они ухитрялись, беря пример с блатных, вылить на себя по нескольку шаек горячей воды за время мытья. Медлительные и больные довольствовались одной, и то если успевали: воду выключали вдруг, без всякого предупреждения.

Раздалась команда "На выход!".

Открылась очередная дверь, из которой каждому швырнули кальсоны и рубаху. Затем погнали в следующее помещение. Там ты получал стеганые ватные штаны и гимнастерку. В следующем проеме дверей награждали телогрейкой, кирзовыми рабочими ботинками и суконными портянками. О соответствии размера никто не беспокоился. И наконец, последним, завершающим конвейер одевания были бушлат, вигоневый шарфик и шапка-ушанка солдатского образца. На этом банная процедура заканчивалась.

Едва обсохнув, придя в себя, зэки начали обживать гулаговские наряды, привыкать к ним, обмениваться друг с другом, подыскивая подходящий для себя размер. Жизнь продолжалась.

Пути назад, к оставленным на полу личным вещам, не было. За какой-нибудь час дьявольский лабиринт пройденных дверей превратил всех в серую, безликую массу беспомощных колымских зэков, лишил имущества и памяти... памяти о доме, о близких... Сбереженные после бесчисленных шмонов в этапных тюрьмах реликвии, дорогие сердцу каждого: письма, фотографии детей, жен, матерей, близких - все исчезло, пропало. Наиболее ценное окажется потом у начальства и на карточных столах блатных и придурков. Остальное будет выкинуто, безжалостно сожжено.

Бедный Борис Борисович! Только теперь он постиг весь трагикомизм происшедшего. В этом благородном человеке что-то навсегда надломилось. Что-то очень важное... помогающее человеку продолжать бороться за жизнь... хотеть жить!..

У выхода из бани нас ждали грузовые автомашины, уже готовые к погрузке этапа.

Вся наша сотня разместилась в четырех грузовиках, по двадцать пять человек в каждом кузове. Один конвойный - в отсеке кузова у кабины, в тулупе и с автоматом. Другой, с документами, - вместе с водителем в кабине.

Нашему этапу крупно повезло. Наслаждались мы колымским пейзажем недолго. Через пару часов всех нас сгрузили в хозяйстве Дукчанского леспромхоза, всего в сорока семи километрах от Магадана.