Александр Зиновьев - Нашей юности полет

Все, что сейчас говорят критики нашей истории и нашего общества, пронизано чудовищной антидиалектичностью, непростительной в наш век буйства науки. Кстати, после Сталина началось некоторое ослабление диалектичности нашей идеологии. Появились бесчисленные умники, уличающие Сталина в вульгаризации марксизма. А сами эти умники занимаются тем же, только в потоке безудержного словоблудия.

СОУЧАСТИЕ

- Великая эпоха ушла в прошлое, осужденная, но не понятая,твердил я себе, словно в бреду. И в бреду тоже. Я прожил лучшую часть жизни в эту эпоху. В ней есть доля и моего участия. В нее вложена моя душа. Я не хочу ее оправдывать - не бывает преступных эпох. Бывают трагические эпохи, в которые совершается много преступлений. Но трагедия не есть преступление. Я не хочу оправдываться сам - совесть моя чиста. Я - сын своего времени. Верный сын. Я работал до кровяных мозолей, заранее зная, что не получу за свой труд ничего. Я голодал. Я мерз. Меня ели вши. Я постоянно ожидал ареста. Я добровольцем ходил в разведку. Я добровольцем оставался прикрыть отступающих товарищей. Я впереди роты шел в атаку. Я работал там, куда меня посылали. Я делал то, что меня заставляли. Меня обходили наградами и чинами. Я никогда не жил в хорошей квартире, не носил красивых вещей, не ел пищу и не пил вин, о которых читал в книгах. Мой опыт в отношении женщин достоин насмешки. Меня никто не обманывал и не запугивал, я делал все сам, добровольно. Я никогда не верил в марксистские сказки о земном рае. Знал, что происходило в нашей реальности. И все же я рад, что жил в ту эпоху и жил так, как прожил. Если бы мне предложили повторить жизнь, я бы выбрал прожитую мною в ту эпоху жизнь из всех возможных.

Великая эпоха ушла в прошлое, осужденная, но не понятая. Я тоже когда-то хотел принять участие в ее разоблачении и осуждении. Я имел что сказать. Я имел моральное право на осуждение. Но вот прошло время, и я понял, что эта эпоха заслуживает понимания. И защиты.Не оправдания, повторяю, а защиты. Защиты от поверхностности и мелкости осуждений. В условиях, когда все спекулируют на разоблачениях эпохи и ее продукта (т. е. общества, которое сложилось в эту эпоху), самый сильный и справедливый суд есть защита. И я буду защищать тебя, породившая меня и рожденная мною эпоха!

Сталинизм вырос не из насилия надо мною, хотя я был врагом его и сопротивлялся ему, а из моей собственной души и моих собственных добровольных усилий. Я ненавидел то, что создавал. Но я жаждал создавать именно это. Вот загадка феномена сталинизма. И я сам хочу в ней разобраться. Я знаю, что мои слова иррациональны. Но ведь человеческая история вообще иррациональна. Рациональна только человеческая глупость и заблуждения. Я рассказал о своем смятенном состоянии Ему. - Это нормально, - сказал Он. - Защитники коммунизма уже не способны понять и тем более защитить сталинскую эпоху. Они боятся скомпрометировать себя такой защитой. Они признали эту эпоху черным провалом в светлой истории коммунизма. И никогда не признают ее единственным ярким пятном в серой истории коммунизма. Потому защищать эту эпоху придется нам, антисталинистам.

СТАЛИНИСТ И АНТИСТАЛИНИСТ

Выражение "сталинист" весьма неопределенно. Этим словом называют человека, лично преданного Сталину, активного проводника сталинской политики, представителя сталинской эпохи, принимающего ее идеологически, руководителя сталинского периода... Но сталинист - это также и социально-психологический тип, наиболее адекватный той эпохе. Такой человек может ненавидеть Сталина и его банду, может заниматься антисталинской пропагандой, но быть характерным представителем именно этой критикуемой им эпохи. Сталинская эпоха породила огромное число человеческих экземпляров, гнуснее которых трудно вообразить себе что-либо. Но она же породила и их антиподов, т. е. людей самоотверженных, абсолютно честных и чистых, искренних, готовых на любые трудности и жертвы ради своего народа, ради светлых идеалов коммунизма, ради Партии и Вождя. Именно из таких настоящих сталинистов выходили настоящие антисталинисты. Их протест вызывала не идея нового общества, как таковая, а ее грубая материальная форма. Они психологически не могли примириться с тем, что Великая Революция идет в грязи и крови, что несут ее негодяи и ничтожества, недостойные имени человека. Потому, между прочим, мы не можем принять и надвигающийся "либерализм": он означает конец не только революции, но и всех связанных с нею надежд и иллюзий. Нам нет места в будущем. Мы - дети прошлого. Нам остаются только воспоминания и разъедающие душу сомнения.