В Зубчанинов - Повесть о прожитом

В.Зубчанинов

Повесть о прожитом

Никто не забыт

ХХ век стал для русского народа веком тяжелейших испытаний и неисчислимых человеческих жертв. Революция, Великий Перелом, Война - вехи крестного пути России, где судьбу человека невозможно отделить от истории народа. А что довелось пережить, испытать каждому - от исторической жертвы миллионов! Мы наследуем эту нашу национальную трагедию, много зная покаянной, безнадежной правды, но так и не обретая нравственной ясности. Но именно она должна была явиться - уже не из пекла времени, не по прошествии времени, а над всей его становящейся историей громадой, сообщая нам то знание о прошлом, которое было бы соединением всех правд. Явиться в нашу уже полную душевной подлости литературу. Явиться после громогласного объявления о закрытии самой этой Темы и бездушной парадной раздачи литературных слав да лавров. Когда забыта и предана безмолвно даже память тех, кто ее, тему лагерную, открывал, и о Варламе Шаламове высказываются менялы и оценщики литературные уже не иначе, как о заскорузлом летописце. Автор открываемой теперь для читателя книги - Зубчанинов Владимир Васильевич (1905-1992) - один из крупнейших ученых-экономистов, а в другой жизни заключенный воркутинских лагерей. Он любил свою родину, уважал достоинство человеческое, имея и такую душевную силу, чтобы жалеть падших, но не прощать самому себе даже мгновения слабости и малодушия. Книга начинала писаться в начале семидесятых годов и была окончена уже в наше время. Работу над ней Владимир Васильевич понимал как свой долг перед памятью отца и брата, сгинувших бесследно в сталинских лагерях. "Повесть о прожитом" восполняет и продолжает лагерную тему, которая закрытой или завершенной быть не может, потому что это святой стон и голос наших мертвых, праха земли нашей. Донести правду о пережитом, увиденном дано было немногим - выжившим, оставшимся людьми. А тех, кому даровано не только уцелеть в лагере, но и бессмертие в слове,- крупицы. И такой ценой сам наш народ доносит о себе правду и воскрешается из небытия, из мертвых.

Олег ПАВЛОВ

Вспоминаю с печалью нездешней Все былое мое, как вчера. Александр Блок

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

За свой долгий жизненный путь я встретил много людей. Каждый из них, как драгоценный камешек, блеснул мне какой-то из своих граней. Суметь бы собрать эти блестки. Прежде всего я хочу написать о своих дедах и прадедах, родителях и бабушке, матери моего отца. Бабушка Любовь Васильевна была шестым, самым младшим ребенком в богатой купеческой семье Елизаровых. Из ее родоначальников я слышал только о бабушкином прадеде Григории Ефимовиче. Он был крепостным мужиком, но в конце XVIII или начале XIX века получил вольную. Именно он заложил основу елизаровского богатства. Сначала ходил офеней в приволжские, скрытые от божьего мира и всей тогдашней цивилизации чувашские, мордовские, марийские деревни. Ранней весной, когда никто еще ничего не продавал и не покупал, Григорий Ефимович по дешевке запасался - конечно, в кредит - разным товаром, необходимым в деревенской жизни, а в начале лета, чтобы поспеть к уборке хлебов и пока еще не пропили урожая, отправлялся в путь. Шли вдвоем - отец Григорий Ефимович и 15-летний сын Ефим. Шли рядом с телегой, в дождь покрывались запасными рогожами (чтоб не гноить рубахи), шлепали лаптями по раскисшей глине, отдыхали редко, но так, чтоб не переутомить лошадку. Ночью, если не подходили к деревне, то по очереди спали под телегой и выпасали своего коня. Вот так обходили они деревни, далеко державшиеся друг от друга, распродавали товар и получали заказы - что привезти будущим летом. К зиме возвращались с кой-каким прибытком. Ефим Григорьевич позднее говаривал: "Наши елизаровские деньги честные: тот купца на ночлеге зарезал, другой - помещика обобрал. А мы сколько лаптей с отцом износили, чтоб копейку к копейке прикладывать". По-видимому, этих копеек накоплено было много. Уже Григорий Ефимович записался в купцы и завел в Вязниках полотняную фабрику. Под Вязниками во всех деревнях сеяли лен и зимой при лучине пряли льняную пряжу. На воскресных базарах в городе за копейки продавали ее, а полотняные фабриканты, которые тогда своих прядилен не держали, скупали пряжу и вели ткацкое производство. Это было очень доходным делом. Григорий Ефимович соорудил просторный барак, разместил в нем около сотни деревянных ткацких станков и при тогдашнем 14-часовом рабочем дне выпускал порядочное количество льняного полотна.