Феликс. Интересуешься искусством, Аркаша?
Аркадий. Ну а что я совсем пень-пнем?
Феликс. Да уж объясню я тебе, мальчик, что такое мое искусство. Кто усердно просит, тому дают.
Аркадий. Ну вот - приятно слышать.
Феликс. Я не первый писатель в этом мире, Аркаша. Так?
Аркадий. Так.
Феликс. Ну а ты, стало быть, не первый мудак, кому все эти мои писания, на хуй, обосрались. Так?
Аркадий. Нет, ну Гитлер точно прав был, Эдмундович. Ты на меня, писатель, обижайся не обижайся, а Гитлер прав был абсолютно.
Феликс. Вот и пишу я для того, чтобы таких парашников, как ты, поменьше было.
Аркадий. А я, читатель, говорю, что тебя, Бегена-писателя, давно убивать пора.
Слышен шум машины.
Открой ворота - главный.
Феликс. За твои ворота вохровские мне червонцы не печатают, хохляндия.
Аркадий. Ну, блядь, сука, Абрам-пожарник!
Выходит. Выпускает машину главврача. Заходит.
Ну пожарник жопистый, ты у меня полыхать будешь, я тебе хуй помогу, синагожке.
Феликс. Тебе, чувак, три дня отпуска дают за то, что ты в пожарной дружине числишься. А мне твои епические ворота - хуй с маслом.
Аркадий. За ворота, конопашка, ты мог иметь мое к тебе хорошее отношение.
Феликс. А в гробу мне указалось твое ко мне хорошее отношение, лохачёнок.
Аркадий. Погоришь, Абрамчик - как пить дать погоришь. Пожар-то, он от ветра шибче разгорается. Ты никогда не задумывался, что тебе засветится, если вся эта сифонная гебешная больница заполыхает со всеми людьми, со всей аппаратурой валютно-заграничной?
Феликс. Поджигай. Мне главное из города пожарную команду вызвать.
Аркадий. Ну ты еврей - ты всегда отмажешься, это точно.
Феликс. Рыжий еврей.
Аркадий. Что?
Феликс. А то, что стукачи, убийцы гебешные, что здесь лечатся, в этой секретногебешной лечебнице, пусть горят. Земным огоньком их ошпарить надо, а то ж в аду чертей пересажают, когда, бычары, на Страшный суд явятся. Опытные.
Аркадий. И не ссышь ты мне это все транслировать, Эдмундович?
Феликс. А не ссышь ты это все на ус мотать, Аркаша?
Аркадий. Пацан ты интересный, покалякать с тобой - одно удовольствие. А то ж здесь за двадцать четыре часа бессменных со скуки можно сбрыкнуться. Маринка, пизда, уволилась. Ты Маринке-то хоть впер?
Феликс. Кому хочу, тому я и впираю, коллега.
Аркадий. Вот все вперли Маринке, а ты, коллега, забрезговал. И в этом пункте, Эдмундович, ты от коллектива отошел. Я понимаю - ты медсестричек стерильных в своей трехкомнатной фатере к потолочку за ушки гвоздоточками пришканапачиваешь и жаришь в такой позе во все дырки. Бабушка тебе, говоришь, квартирку по наследству отписала? Грибы твоя бабулька, видно, сильно собирать любила и кушать, как и все бабушки.
Феликс. А если да, то что?
Аркадий. Да просто трудно доказать, что человека предумышленно отравили, когда он бледную поганку схавает.
Феликс. Я полагал, что ты мудак именно такого уровня.
Аркадий. Полагал?
Феликс. Полагал. .
Аркадий. Ну и Госплан.
Феликс. А я о чем.
Аркадий. А теперь, значит, сандалишь стерильных медсестричек, в своей дармовой трехкомнатной хазе пришканапачивая их к потолочку гвоздоточками?
Феликс. Гвоздоточками.
Аркадий. И поэмку пишешь, как бабушку бледной поганкой прибрал?
Феликс. Пишу, Аркаша. Достоевский раз написал такую штучку, а я еще раз пишу.
Аркадий. Ну так позволь мне у тебя спросить, Феликс Эдмундович, великий писатель совейский.
Феликс. Ну-ну.вопросик - пожалуйста. Все вопросики, пожалуйста, к совейскому писателю. Ну.
Аркадий. У тебя писька от ебли не пухнет, Эдмундович?
Феликс. Сократовский вопрос, совдепия, сократовский! Ну и позволь мне ответить по-эпикуровски.
Аркадий. Весь внимание, - отвечай. Ну-ну.
Феликс. Хуй у меня от ебли слюной сперматической исходит - так ему хорошо.
Аркадий. Ну вот просто первый раз я такое еврейское говно в жизни встречаю. Я тебе по дружбе говорю.
Феликс. Ну я тебе давно уже по дружбе сказал, что такого брандсбойдного разговаривающего хохлятского поноса я представить просто себе не мог, что он мог таким смердящим из матери природы высраться.
Аркадий. Тебе, Феликс, жить, - отъебись, на хуй.
Феликс. Тебе не жить?
Слышно поскуливание собак.
Аркадий. Опять все мясо сожрал - собакам не оставил, сука.
Феликс. Чтобы они всю ночь здесь за тебя ворота стерегли, коща ты дрыхать будешь в час ночной не по инструкции?
Аркадий. Ты тоже час ночной не по инструкции кемаришь тебе тоже собаки помочь, если что, смогут.
Читать дальше