Шломо Вульф - Гекуба

Но после бесконечного балансирования между слепой надеждой и зримым отчаянием с Дуду и Мироном, после болезненной встречи с Натой и Женей, после наконец, гнусного вечера и сломанного зонта у него пропало настроение упраж-няться в подначках. Поэтому на пробное "А ты все так же?.." он вдруг ответил: "Нет! Я уже не хочу с тобой говорить, кретин. А потому иди ты нах... и больше никогда ко мне не подходи."

Валерий же, словно только и ждавший подобного развития давних дружеских от-ношений, тотчас влепил Алексу такой удар в ухо, что черное небо раскололось в его глазах зеленым лучом, за которым, оказывается, вовсе не надо охотиться в тропиках.

Какое-то время шум прибоя заглушался хриплыми выкриками и звуками оплеух, которыми обменивались двое стариков. Потом они сцепились и покатились по морскому песку, намытому на финский тротуар, с твердым намерением сбросить хоть одного еврея в Средиземное море. Вся застарелая ненависть к окружающему их обществу нашла, наконец, выход в реальном носителе зла, которого каждый стремился уничтожить. Но тут раздались непонятные гортанные крики. Двое мо-лодых людей, уклоняясь от кулаков и зубов озверелых оппонентов, растаскивали этих непонятных русских, которые, скорее всего, не поделили какую-то добычу. На арабском и на иврите они пытались успокоить рычащих олим, пока те, как-то оба сразу, не очнулись и одинаково стыдливо замерли в нелепых позах, в которых их застало прозрение. Прибой с демонстративным равнодушием бился в двух шагах от места сражения. Арабы удалились, смеясь и оглядываясь. Не говоря ни слова, бывшие респектабельные москвичи, что словно специально встретились во вре-мени и пространстве для идиотской дуэли, побрели в разные стороны,.

Без конца сплевывая красную слюну и прикладывая пальцы к глазу, Алекс снова опоздал свернуть в сторону от очередного сверстника. Тот вечно кричал издали: "На море идешь? Молодец! Так держать!" Или: "Ты на автобус? Подожди, скажи сначала, как дела? Ну, счастливого пути." Теперь он заорал издали: "Уже с прогулки? Отстрелялся? Молодец твой отец - на полу спал и не упал." И залился счастливым смехом от остроумной шутки. К собеседнику он, к счастью, никогда не приглядывался, следуя известному правилу: успей выразиться, а как и перед кем, неважно. Так что эта встреча прошла без продолжения драки, хотя Алекс закипал от идиотского дружеского общения сильнее, чем от брани врагов.

Сдирая дома грязную ветровку и полные песка сапоги, он радовался, что наконец стало жарко, что он вспотел. В зеркале в ванной он долго разглядывал набрякшую губу, едва открывающийся глаз и в кровь разбиты кулаки. Господи, как же я поеду на завтрашнюю встречу? - подумал он и сразу за этим: - Что же я натворил с Валерием? Ведь не о камни же так разбил себе костяшки рук? Не осознавая, что он делает, как был в трусах и майке, не чувствуя холода, он разыскал в старой книжке давно забытый номер, прошел к телефону и с трудом сказал: "Привет. Ты в порядке?" Прямо, как в голливудских боевиках, криво и болезненно усмехнулся он. "Не беспокойся, - прошепелявил профессор. - Мне давно было пора сменить этот зуб... А как ты?" "Хорошо. Размялись. Я, наконец, хоть согрелся на этом долбанном юге..." "А я молодость вспомнил. Последний раз дрался в девятом классе. Захочешь снова погреться, приходи завтра туда же в то же время. Спокойной ночи."

В ухе стреляло, глаз совсем заплыл. Зато исчезли мысли о сорванной встрече. О чем горевать? Позавчера он попал в заброшенный дом в старом городе. Некогда роскошная мраморная лестница, зияющая шахта лифта без кабины, потолки метров под пять и лицо потасканной женщины за приоткрытой дверью. "Из какой-какой компании? - перспросила она и крикнула вглубь квартиры: - Бора! Тут от Мони Сапожкова пришли." "Гони его к еканной матери, - прорычал Боря. - А то я сам выйду..."

Алекс даже не обиделся. После этого беспардонного проходимца оставалось то, что называется выжженной землей. Кто знает, что лучше: получить по роже от профессора Половинкина, или нарваться на оболваненных бывших клиентов неубиенного Мони?

Звонок телефона отразился в здоровое ухо с потолка. Тотчас возникло привычное предчувствие - отменили очередной договор, недели, а то и месяцы усилий на смарку. Профессиональный провал воспринимался вне научной деятельности. Подвох со стороны Мирона или Заца был давно привычной данностью.

Но это было все-таки связано с изобретением. Правда, незапатентованным.

"Я к тебе претензий не имею, - непревычно взволнованно произнес всегда подчеркнуто уравновешенный пляжный приятель, прозванный одноклубниками Брателло - за удивительную толлерантность в бесконечных спорах. - Но они подали на меня в суд." "Кто? - не сразу понял Алекс, все еще находясь во власти своих посторонних предчувствий. - И почему на тебя?" "Потому что это произошло в моей машине. Теперь он в коме и не исключено, что... самое худшее..."