Георгий Жженов - Рассказы

...Очнулся на санках. Уполномоченного не было. На снегу лежал его полушубок, на нем - кисет с махоркой и спички... Свежие следы вели в сторону от тропинки, в кусты... (понятно). Осмотрелся - это место было хорошо знакомо.

Еле-еле поднялся... Двинулся дальше.

Сознание ясно, а ноги не слушаются... Не хотят, не могут больше идти мои когда-то сильные, легкие ноги. Не чувствую я их, не мои они сейчас огромные, как под наркозом, стопудовые, чужие... Кончается, видно, моя власть над ними... А сознание приказывает - иди! Заставь ноги двигаться. Не жди его. Нельзя, чтобы он видел твою беспомощность. Пусть знает: ты борешься до конца! Ты - сильный! Такие, как он, уважают силу. Заставь его уважать тебя, и он не уйдет, не посмеет уйти один... Да, он жесток!.. Но не только... Он может быть и милосердным - сегодня ты уже дважды убедился в этом... "Что посеешь - то и пожнешь!" Добро и зло всегда рядом, всегда вместе... Познать человека до конца невозможно!..

Когда уполномоченный нагнал меня, я еще держался на ногах.

- Ты почему сбежал от меня?

Я тупо смотрел на него, пытаясь отдышаться. В голове звенело. Плясали разноцветные круги в глазах, не хватало воздуха... Силясь ответить, я лишь бессвязно и неразборчиво промычал что-то.

- Ладно,- он подкатил ко мне саночки, легко ткнул в плечо, и я плюхнулся на них,- сиди, отдыхай.

Распутав веревку и сняв с санок чемоданчик, извлек из него еду: горбушку хлеба, кусок сала, пару луковиц... Выложив все это богатство на крышку чемодана и разделив по-братски, одну половину подвинул мне, за другую принялся сам, примостившись рядом на санках. В один миг, как "чайка соловецкая", я проглотил, почти не разжевывая, неожиданно свалившееся на меня счастье!.. И только после того, как доел последнюю крошку, в полную меру ощутил настоящий, лютый, дремавший во мне до поры голод. Будь силы, я, кажется, отнял бы у этого человека, разделившего со мной пищу, его долю. И ничего бы меня не остановило!.. Никакие угрызения совести,- настолько чувство звериного голода завладело мной. Я ненавидел его сейчас!

А он, не подозревая моих мук, аппетитно похрустывал луком, неторопливо и со смаком пережевывал пищу...

Наконец, покончив с едой и закурив, он протянул кисет мне. Оторвав листок бумаги на закрутку, я пытался насыпать в него табак и не мог дрожали руки, не слушались, не сгибались пальцы... Кончилось тем, что уполномоченный забрал кисет, сунул мне свою горящую цигарку, а себе стал сворачивать новую...

Стоило только затянуться, как все повторилось: он снова оказался на "карусели"... Опять перед глазами все поплыло... Разом исчезли: усталость, болезни, невзгоды... Стало легко и приятно... хотелось, чтобы это забытье никогда не кончалось. Великая сила - табак! Великий наркотик!.. Но похмелье всегда неизбежно. И оно, как правило, горько.

- Что будем делать дальше?

- Не знаю... Что хотите. Не знаю. Спасибо вам за хлеб.

- Идти можешь?

- Не знаю.

- А кто знает, я, что ли?

- Кажется, не могу... Не знаю. Ноги не ходят.

- Ты брось свое "не знаю"! - Он начинал сердиться.- Я предупреждал уйду!.. Некогда мне возиться с тобой, понял?

Затоптав в снег окурок, он решительно поднялся.

- Или оставайся один, или идем, я жду!.. Давай, давай, поднимайся!

Вставать с санок без его помощи оказалось не так-то просто. Пришлось сначала вывалиться в снег, перекантоваться на четвереньки и только потом, раскачиваясь, постепенно перемещая центр тяжести к ногам, удалось подняться.

Все это время уполномоченный с раздражением наблюдал за моим "цирковым номером"...

Что ж! Пусть - я не симулирую, не ловчу и не выпрашиваю помощь!

Где-то я понимал и его: не всякий здоровый человек, тем более мужчина, может быть "сестрой милосердия", да еще по отношению к заключенному, "врагу народа"...

Уполномоченному надоело смотреть на мои упражнения, он воздрузил чемонадчик на санки, привязал его и, повернувшись ко мне, сказал:

- Все. Я ушел. Некогда мне с тобой!.. На "17-м" предупрежу охрану скажу, где находишь-ся. Мой совет: хочешь жить - не стой, двигайся!

И он ушел. Я смотрел ему вслед.

Дойдя до места, где тропинка делала поворот, Ворон обернулся и крикнул:

- До "17-го" осталось меньше пяти километров. Не стой, артист, двигайся!..

"Спасибо за совет - я непременно ему последую, как только ты скроешься за поворотом. Я не уверен, что этот трюк "двигайся" сразу у меня получится. Не хотелось бы репетировать его на публике... Мои ноги сейчас - не мои чужие, все равно что протезы, а на протезах сразу не ходят, на них сначала учатся... Мне, к сожалению, времени на учебу не отпущено..."