Леонид Зорин - Сюжеты

И впрямь, супружество не изменило их образа жизни - правда, теперь она у него, случалось, задерживалась на несколько дней, но свое жилье все же оставила за собой. Он спрашивал, почему бы не съехаться? Она отмалчивалась, потом объяснила: квартира служебная, сплошь и рядом используется в интересах дела. Все так же ездила в командировки, когда он выражал недовольство, обычно пошучивала: "Надо, Федя!" Однажды сказала:

- В моих отлучках есть своя польза. Потом крепче любимся. Не фыркай. Знал ведь, кого берешь.

Он хмурился, но про себя соглашался - и в самом деле, любит все жарче. Странная женщина заполонила, она не дает к себе привыкнуть, а эта тревожная тень загадки, как будто стелющаяся за ней, делает ее только желанней.

Одна из ее командировок нежданно-негаданно затянулась. Идя домой, он придерживал шаг, так не хотелось в пустые комнаты. Тоскливо вечерничать одному.

Как-то попался ему на глаза щеголеватый на вид ресторанчик, благо их нынче что пней в лесу, неожиданно для себя он вошел - все же среди людей веселее, да и не возиться с готовкой.

Все время, пока с непонятной поспешностью он расправлялся со скромным ужином, какая-то тучка, повисшая в воздухе, мешала ему, не давала покоя. И только встав, чтоб шагнуть за порог, увидел за столиком в углу компанию двоих мужчин и женщину.

Он неуверенно подошел. Она изумленно всплеснула руками:

- Елки зеленые! Что ты тут делаешь?

Он, улыбнувшись, пожал плечами:

- То же, что все. Зашел порубать.

- Бедный ты мой, по шалманчикам ходит. Плохая тебе жена попалась. Ну вот я вернулась. Заглажу вину. Знакомься. Это мои сослуживцы.

Он быстро оглядел ее спутников. Один - худощавый, зато плечистый, лицо необструганное, каменноскулое, другой - приземистый плотный квадрат, над пухлыми сливочными щеками посверкивают желтые шарики.

- Вот он какой! А мы все гадаем: кто ж это Валечку уговорил?

Голос был сладкий, как пастила, ладошка небольшая, но твердая. Скуластый ничего не сказал и ограничился рукопожатием.

- Видишь, отмечаем по-тихому, - сказала она со знакомой усмешкой. Оттягиваемся после трудов.

Он понимающе отозвался:

- Право на отдых.

- Да. Заслужили. Лишь мы владеть имеем право, а паразиты - никогда. Забыли они наш партийный гимн.

Он видел: она навеселе, в легком приподнятом настроении, лаковые глазки блестят еще отчаянней, чем обычно.

- Ладно, - сказал он, - я пошел.

- Иди, Феденька, иди, повелитель. И жди меня. Только очень жди.

Он медленно поплелся домой, пытаясь хоть как-нибудь упорядочить рваные клочковатые мысли. Занятная вещь - любая профессия кладет на людей свою печать. Вот взять хотя бы оперативников: в повадке, в разговоре, в улыбке, во всем решительно - свой окрас. И снова - уже в который раз! - колюче подумал: не место там женщине. Придет - все ей выскажу, пусть послушает.

Но не сказал и десятой доли. Когда она наконец явилась, такая его оглушила радость, такая забушевала страсть, что только на заре и опомнился. Тогда и заговорил. Осторожно, не допуская резкого слова. Она отвечала устало, коротко, точно он дитя-несмышленыш - мал еще, подрастешь - поймешь. Но раздражения в голосе не было, какая-то смутная печаль. Ничего не осталось от нервной веселости, которая была в ресторане.

Такое бывало. Он замечал - чем она щедрей приласкает, тем больше грустит и дольше молчит. Но в этот раз вдруг, после редких реплик, в плотине будто размыло щелочку, и хлынула сквозь нее волна.

- Все-таки люди - чудной народ. Все бы им знать, что будет, как будет, завтрашний день им жить не дает. Да, может быть, ты его и не увидишь. Может, и нет никакого завтра. Вот эта минутка, она - твоя. Кто знает, какая за ней идет. Всего-то полчасика назад мы так с тобой животами склеились - не отдерешь и не оттащишь. Не разберешь, где руки, где ноги. А сейчас - благоразумно беседуем. Ты объясни мне, что тебя дергает? Тебе хорошо и мне хорошо. Скажи своему богу спасибо.

- Люди без будущего не живут.

- И отнимают его - тоже люди. А не отнимут - так испоганят. Знаешь, в чем главная их беда? По их породе им жить надо врозь, а врозь - не могут, вот и ломаются.

Эти слова его задели.

- Хорошего же ты о них мнения.

- Я о них ужасного мнения, - с готовностью согласилась она. - Нет зверя хуже, чем человек.

- Значит, мы в зоопарке живем?

- Если бы!.. В зоопарке - клетки.

И добавила с недобрым смешком:

- Потому занимаюсь своей работой. Вуроны - санитары леса.

- Некому, кроме тебя, ей заняться?

- Она мне, Феденька, по душе. Характер такой, ничего не поделаешь. Наверно, тебе не повезло. И я перед тобой виновата. Ну, отдыхай, пока время есть. Завтра мы костюм тебе купим. Я богатая. Премию получила.