Илья Мельников - Цветаева за 30 минут

И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.

Мимо дома своего пойдешь –
И не тот уж дом твой по ночам!
И сосед твой – странно – непохож,
И за каждою спиною – нож.

И шатаются в бессильном гневе
Черные огромные деревья.

Ох, узка подземная кровать
По ночам, по черным, по ночам!

Ox, боюсь, что буду я вставать,
И шептать, и в губы целовать…

– Помолитесь, дорогие дети,
За меня в час первый и в час третий.

Так, одним из легких вечеров,
Без принятия Святых Даров,
– Не хлебнув из доброго ковша! –
Отлетит к тебе моя душа.
Красною причастной теплотой
Целый мир мне был горячий твой.
Мне ль дары твои вкушать из рук
Раззолоченных, неверных слуг?

Ртам и розам – разве помнит счет
Взгляд <���бессонный> мой и грустный рот?
– Радостна, невинна и тепла
Благодать твоя в меня текла.

Так, тихонько отведя потир,
Отлетит моя душа в эфир –
Чтоб вечерней славе облаков
Причастил ее вечерний ковш.

Мне ль, которой ничего не надо,
Кроме жаркого чужого взгляда,
Да янтарной кисти винограда, –
Мне ль, заласканной до тла и всласть,
Жаловаться на тебя, о страсть!

Все же в час как леденеет твердь
Я мечтаю о тебе, о смерть,
О твоей прохладной благодати –
Как мечтает о своей кровати
Человек, уставший от объятий.

День идет.
Гасит огни.

Где – то взревел за рекою гудок фабричный.
Первый
Колокол бьет.
Ох!
Бог, прости меня за него, за нее,
за всех!

Мировое началось во мгле кочевье:
Это бродят по ночной земле – деревья,
Это бродят золотым вином – грозди,
Это странствуют из дома в дом – звезды,
Это реки начинают путь – вспять!
И мне хочется к тебе на грудь – спать.

Только закрою горячие веки
Райские розы, райские реки…

Где – то далече,
Как в забытьи,
Нежные речи
Райской змеи.

И узнаю,
Грустная Ева,
Царское древо
В круглом раю.

Милые спутники, делившие с нами ночлег!
Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб…

Рокот цыганских телег,
Вспять убегающих рек –
Рокот…

Ах, на цыганской, на райской, на ранней заре
Помните жаркое ржанье и степь в серебре?
Синий дымок на горе,
И о цыганском царе –
Песню…

В черную полночь, под пологом древних ветвей,
Мы вам дарили прекрасных – как ночь – сыновей.
Нищих – как ночь – сыновей…
И рокотал соловей –
Славу…

Не удержали вас, спутники чудной поры,
Нищие неги и нищие наши пиры.
Жарко пылали костры,
Падали к нам на ковры –
Звезды…

У камина, у камина
Ночи коротаю.
Все качаю и качаю
Маленького сына.

Лучше бы тебе по Нилу
Плыть, дитя, в корзине!
Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне.

Царский сон оберегая,
Затекли колена.
Ночь была… И ночь другая
Ей пришла на смену.

Так Агарь в своей пустыне
Шепчет Измаилу:
«Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне!»

Дорастешь, царек сердечный,
До отцовской славы,
И поймешь: недолговечны
Царские забавы!

И другая, в час унылый
Скажет у камина:
«Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне!»

На заре морозной
Под шестой березой
За углом у церкви
Ждите, Дон – Жуан!

Но, увы, клянусь вам
Женихом и жизнью,
Что в моей отчизне
Негде целовать!

Нет у нас фонтанов,
И замерз колодец,
А у богородиц –
Строгие глаза.

И чтобы не слышать
Пустяков – красоткам,
Есть у нас презвонкий
Колокольный звон.

Так вот и жила бы,
Да боюсь – состарюсь,
Да и вам, красавец,
Край мой не к лицу.

Ах, в дохе медвежьей
И узнать вас трудно,
Если бы не губы
Ваши, Дон – Жуан!