Олег Булатов - Рассказы

Олег Булатов, 1996 год

ШИЗОФРЕНИЯ

Серый дождь вел за окном свою надоедливую, слякотную жизнь. Природа медленно умирала как тяжело больной человек, и, цепляясь грязножелтыми, в красных язвенных пятнах, лиственными руками за ветки деревьев, медленно оседала на волглую землю. Непросыхающие стены домов с грязными, неряшливыми швами уныло заглядывали Ей в глаза своими похотно-любопытными окнами. Это была Осень.

Боже, почему ты разделил год на четыре части? Зачем эти переходы от лета к зиме и обратно? Зачем нужны эти проклятые осень и весна, давящие душу и рвущие ее на части своей чудовищной сутью, сутью змеи, меняющей свою кожу?

В такое время Ей становится то страшно, то Ее охватывает беспричинная, всесокрушающая злоба, то апатия. Но самое страшное - тоска. Жуткая, беспричинная, глубокая и беспросветная, как ночь на кладбище. Этой тоске нет конца, она как вампир, сосущий соки из Нее, опустошающий Ее душу. Единственное спасение тогда - карандаш, листы белой, как больничные халаты, мелованной бумаги и тушь. Все, все - и злоба, и апатия, и страх, и, что самое лучшее, тоска, легко и просто сбрасываются туда - в пучины белой страны, и выступают на ее поверхности черными фигурами. Тогда становится легче, правда ненадолго, но легче.

Вот оно опять. Тоскливо, тоскливо до боли, до слез в иссохших глазах, до спазма в груди - тоскливо до смерти. Быстрее, быстрее, пока измученное тело не забьется в судорогах, к столу. К бумаге, к белому прямоугольному лекарству.

Последняя мысль: как хорошо, что здесь постоянно дают новую бумагу!

* * *

Доктор посмотрел на посетителя строго и в то же время снисходительно.

- Господи, пятый рисунок! И все за десять минут! Поразительно...Пробормотал, посмотрев растерянными глазами на Доктора, посетитель. - И так каждый день? неужели она не устает?

Доктор еще раз посмотрел в смотровое окошечко на двери с номером 15 и взяв посетителя за локоток, повел его по коридору.

- Она рисует каждый день осенью и весной, во время циклов обострения шизофрении. Естественно, она устает, но припадки, случающиеся с ней, если она не рисует, истощают ее намного больше. Ее уже невозможно вернуть к нормальному состоянию, к тому же болезнь продолжает прогрессировать. Мы держим ее на нейролептиках, давая их лошадиными дозами, но это очень мало помогает. С такой нервной нагрузкой ей остался год до слабоумия, не больше.

- Но Доктор, вы понимаете, она гениальна! Вы должны вылечить ее. Я сам, как вы знаете, неплохой художник, я достаточно компетентен, чтобы сказать - ее рисунки превосходят все когда либо виденное мной! Они настолько мастерски выполнены, в них заложены такие великолепные идеи, что их можно поставить в ряд с произведениями таких мастеров, как Дали, Гойя, Гоген...

- Дорогой мой, смею уверить вас, в нормальном состоянии она будет не более гениальна в живописи, чем я. Она начала рисовать с первыми приступами шизофрении, и закончит рисовать с последним таким приступом. Ее гениальность заключается в ее болезни, шизофрения пробудила в ней способность к живописи, и шизофрения стоит за каждым ее рисунком. Теперь они стояли перед дверями лифта, и Доктор старательно поглядывал на часы, всем своим видом намекая, что ему пора, но Художник никак не мог уйти.

- Выходит, ее болезнь - гениальность?

- Я бы сказал иначе: ее гениальность - болезнь. И эта болезнь сконцентрирована в каждом ее рисунке. Она сбрасывает излишнее нервное напряжение на бумагу, высвобождая в рисунок свою нервную энергию, которая иначе привела бы ее к припадку. Для нее Это - просто способ борьбы с проявлениями болезни. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на ее работы - они настолько наыщены шизофренией, что можно сказать: эти рисунки - переложенный на бумагу алгоритм нервного расстройства. Да, кстати, я думаю, вы изучали ее рисунки довольно долго?

- Да, я примерно по полчаса изучал каждый.

- Вы, вероятно, почувствовали после этого себя не в своей тарелке?

- Д-да, доктор, у меня было ощущение, как будто я стал воспринимать иир по-другому. Минут через сорок это прошло. А что это было?

- Это был, если можно так выразиться, отзвук болезни автора в вашей голове. Алгоритм нервного расстройства, заключенный в ее работах, настолько совершенен и реалистичен, что если человек рассматривает их долго и при этом обладает неустойчивой нервной системой, то у него есть довольно много шансов стать сначала шизоидом, а потом и шизофреником. Это, конечно, только теория, на практике мы еще не сталкивались с такими случаями, но все возможно.