Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 1 - Повести

Комиссар снова захохотал:

– Так это вы наш ответ „бежали" приняли за бегство от восставшего города?

– Да, за бегство, – ответил я.

Комиссар всё хохотал.

– Ну, как ваша погоня?

– Моя? – спросил я.

– Да.

– Увенчалась полной победой.

– Что вы? Так где же он?

Я показал на берег реки.

– Мы тоже одного поймали с крестьянами, – сказал военный комиссар и повёл меня во двор.

На дворе стояла лошадь, запряжённая в розвальни. В санях лежал человек с окровавленным виском, – как выяснилось впоследствии, один крестьянин ударил обухом топора. Человек был крепко прикручен к саням возовой верёвкой. Голова у этого человека была немного откинута назад. Около головы лежала большая краюшка чёрного хлеба, – русский мужик – добрый, – от которой человек, выгибаясь, как червяк, из верёвок, жадно грыз окровавленными зубами. От такой картины меня всего передёрнуло, я отвернулся и вышел на улицу.

– Кажется, этот самый? – спросил военный комиссар.

– Да, этот самый, – промычал я.

Старые, неизвестно каких времен, большие и похожие на музыкальный ящик часы пробили час, всколыхнули хозяина пивной, потревожили дремавшую канарейку.

Хозяин поднялся со стула, тяжело просопел:

– Да-а… Сумасшедший человек… – и медленно прошёл за буфет.

Канарейка почесала острым носиком около хвостика и подвернула головку под другое крылышко; на пол шумно упало несколько семян.

Евгений посмотрел на часы, вытер лицо, выпил стакан пива и обратился к слушателям.

– Вот какие дела-то… Вы в Москву?

– Да.

– Все?

– Все.

– А во сколько поезд отходит?

– Поезд?

– Да.

Слушатели переглянулись друг с другом.

– В семь утра, по-местному, – сказал Павел.

– Так, – протянул Иванов и тоже выпил пива. – По всему видно, что человек развинтился.

– А что же с этой девицей, Аскольдовой-то? – спросил Петька и упёрся глазами в Евгения.

– Да, да, – завозились остальные.

– С Аскольдовой? – спросил Евгений. – Женился на ней. Хорошая была женщина. Дралась против белых не хуже нас…

– Из купцов, и то…

– А так что ж, если в ней сознание…

– Ишь, шкура, – бросил из-за буфета хозяин. Но на него никто не обратил никакого внимания.

– А теперь? – спросил Петька.

– Её расстреляли врангелевские офицеры, а грудного ребёнка посадили на штык и выбросили с третьего этажа…

– А вы… вы-то где были? – дёрнулся Иванов и затопал ногами около стола. – Вы-то где были?..

– Дрались на одной станции.

– Дрались… – протянул безнадёжно и с упрёком Иванов и сел на стул. – То-то он, бедный, покоя не находил дома… Все ребёнка отыскивал… Да этот ещё нэп…

– Много погибло и много больных и физически, в нравственно, многие не выдержали новой политики, развратились, – сказал один из слушателей, по виду из рабочих, – но это ничего… Мы своё дело, начатое Ильичом, доведём… Дело верное, можно сказать… – и шумно опрокинул стакан.

– Правильно! – сказал Павел и крепко пожал ему руку.

Евгений ничего не ответил. В пивной наступила тишина. Дремала беззаботно канарейка, да хозяин бегал бледно-зелёными глазками по столикам, а когда обежал столы, остановился на Петре.

– Закрывай. Развесил уши-то…

Пётр застучал ставнями. Гости взялись за корзинки, за мешки, взвалили их на плечи и направились к выходу.

Евгений, покачиваясь, встал из-за стола и на ходу, подавая хозяину записку, сказал:

– Если придёт к вам Андрей Завулонов, то вы будьте любезны передать эту записочку ему.

И медленно вышел из пивной.

За ним хрипло закрылась дверь.

Москва. Курский вокзал. Бывший комиссар по борьбе с дезертирством Андрей Завулонов, а нынче просто, как его называл Евгений, Андрей Завулонов, вышел из только что подошедшего на всех парах поезда на перрон, и с перрона, с густой, многоцветной толпой, подёргивая острыми плечами, подпрыгивающей походкой скатился по крутой лестнице в тоннель, а оттуда на вокзальную площадь.

Было далеко за обед. С вокзала катилась густая толпа в центр города. На вокзальной площади Андрей Завулонов остановился, улыбнулся уголками губ какому-то человеку, а потом запрыгал синими жилками этому человеку в лицо. Человек переступил с ноги на ногу, переложил облезлый от времени и туго набитый портфель из правой руки в левую, повернулся спиной к Андрею Завулонову и стал как-то странно подёргивать жирным задом. Человек с облезлым и туго набитым портфелем чихал. Андрею Завулонову показалось, что у человека в левой руке не портфель, а второй запасной живот. Андрей Завулонов задёргал острыми плечами и ещё больше запрыгал синими жилками. Синие жилки молодыми червячками запрыгали из-под больших синих глаз и с выпуклого лба… Андрей Завулонов смеялся.