Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

Когда лошадь рванулась и захрипела, баба, закутанная в шубу, оглянулась с саней. Мужик, подгонявший корову, привязанную к саням, дрогнувшим голосом крикнул:

– Остановить! Стой! Волки!

Звери уже метались впереди; по сторонам в тени сверкали как стекляшки бледные глаза. Лошадь рванулась и встала на дыбы. Корова жалобно замычала.

– Держи, слезай! – крикнул мужик.

Волчица, как серый огромный еж, подкатилась к его ногам. Успел ударить твердым валенком по искаженной яростной морде. В самое лицо острым блеском врезались оскаленные зубы. Полы полушубка отлетели в снег.

На следующую ночь на озере, после игр, с Волчицей лежал рядом другой Волк, тот самый, который сбил мужика с дороги в снег. Не боясь ее зубов, он смело лизал ее уши и тонкую лапу. И когда она нетерпеливо поднялась и ответила ему горящими глазами, ни один из стаи не посмел ему помешать.

Морозы затихали. Снег осел и затвердел. Шла весна. Над лесом пронеслись метели с мокрым снегом. Поплыли сочные синие тучи, пролились дожди. Лес почернел, отпотел, набухла ива и расцвела серебряным пухом красная верба. Найдя в чаще оттаявший бугор, Волчица торопливо вырыла логово и, покорно вздыхая и скуля, улеглась в темной яме, пахнущей свежей землей.

Увидев однажды около Волчицы серые живые комочки, Волк удивился, обнюхал их и, боязливо озираясь, осторожно поднимая ноги, ушел в камыш.

Волчица угрожающе скалила ему вслед блестящие клыки.

Из книги «Заметки читателя»

В «Краткой литературной энциклопедии», изданной в 1966 году читаем об этом писателе, что он родился в Ростове-на-Дону, окончил сельскохозяйственный факультет Азербайджанского политехнического института и, став зоотехником, большую часть жизни трудился в пустынях Средней Азии и горах Закавказья. Вот как это краткое сообщение можно дополнить выписками из рассказов самого Козина: «Я родился в Ростове-на-Дону. Вторая моя родина – Астрахань, третья – Баку, четвертая – Туркмения, пятая – Москва» («Ранние познания») И о Москве (литературной): «В объединении «Новая наковальня» было восемьдесят мужиков, деньги, журнал, мягкое кресло в издательстве, огромная солнечная дача на миловидном берегу благородного – русской красоты – синего озера Сенеж. Литературные ударники жили на сияющей даче бесплатно – с женами, любовницами, собаками, тещами.

«Новая наковальня» предложила мне, как «пролетарскому писателю, приехавшему в Москву из Каракумов», прочитать один из своих рассказов. Я выбрал горячий, написанный ашхабадскими ночами (…) Вождем «Новой наковальни» был Николай Шлагбаум. Из всего столетнего стремительного разнообразия русской классики он избрал одного – только одного Чехова; все прочее величие народа, воплощенное в пластичном слове, этот литературный монархист небрежно отвергал (…)

Когда я, пропотев от волнения, кончил читать, Шлагбаум встал, сказал:

– (…) Что нам прочитали, о чем? Пустота! Пустыня, закаты, овцы, жиропот, пастухи на вшивых кошмах под луной (…) Экзотика! Ни сюжета, ни деталей, ни психологии – и пейзажи нечеловеческие (…) Чехов ездил на Сахалин, он видел каторжан. А вы? Что узрели вы в пустыне экзотическими глазами? Одни гадости!

Я держался скромно, как пес на чужом колодце. Молча ушел (…)

Всю дорогу я бранился, я изматерил Николая Шлагбаума вдрызг, врвань (…)

Невинных послушников – ударников, призванных в литературу, через год разогнали: они не оправдали надежд. Они исчезли, как призраки пустыни» («Головой о бревна»)

Последующие энциклопедии Козина вниманием обходили, хотя все заставляет думать, что при жизни Владимира Романовича в издательствах его почитали уважаемым автором, да и издавался он, впервые еще в 1922 году выйдя на суд читателей книгой очерков «Солнце Лебаба», довольно-таки плотно, основательно. Перечислим лишь главные из опубликованных им сборников новелл: «Цвет пустыни» (1932), «Путешествие за стадом» (1938), «Повесть многих лет» (1940), «Горы и ночь» (1944), «Рассказы» (1954), «Оазис» (1957). Незадолго перед смертью Козин собрал лучшие свои произведения в книге «Четырехрогий баран», которая вышла уже в 1968 году. А в 1973-м, выпуская в свет сборник повестей и рассказов «Привязанный к седлу», издательство «Советский писатель» уведомляло читателей, что в него «включены произведения, не опубликованные В. Козиным при жизни». И при этом уже та странность, что издательство годом рождения прописывает Козину не 1898-й, как это сделано в краткой энциклопедии, а 1900-й. Отметим тут, между прочим, что в любовно собранном Козиным и изданном посмертно «Четырехрогом баране» старания публикаторов достойным образом почтить память писателя находят тоже довольно странное воплощение: добрый кусок текста помещен вверх ногами. Конечно, это всего лишь случайности, досадные недоразумения, но это, однако, и тот не натруженный подход к делу, в котором слышится: баба с возу – кобыле легче. Окончательно же отношение к Козину упростилось в нашу эпоху большого напряжения книгоиздательского дела и, казалось бы, сознательного, продуманного возрождения забытых имен – забвение достойнейшего и самобытнейшего русского писателя достигло несокрушимой полноты.