Михаил Булгаков: Мастер и Маргарита (переписанные главы)

Варенуха через каждые пять минут звонил по телефону на квартиру к Степе, которая, кстати сказать, находилась в двух шагах от "Кабаре".

- Безобразие! - ворчал Римский каждый раз, как Варенуха, кладя трубку, говорил:

- Не отвечают. Значит, вышел. Так продолжалось до двух часов дня, и в два часа Римский совершенно остервенился... И в два же часа дверь в кабинет отворилась и вошла женщина в форменной куртке, в тапочках, в юбке, в мужской фуражке, вынула из маленькой сумки на поясе конвертик и сказала:

- Где тут "Кабаре"? Распишитесь, "молния".

Варенуха черкнул какую-то закорючку в тетради у женщины и, когда та вышла, вскрыл конвертик. Прочитав написанное, он сказал: "Гм!.." - поднял брови и дал телеграмму Римскому.

В телеграмме было напечатано следующее:

"Владикавказа Москву Кабаре Молнируйте Владикавказ помощнику начальника Масловскому точно ли субъект ночной сорочке брюках блондин носках без сапог признаками психоза явившийся сегодня отделение Владикавказа директор Кабаре Лиходеев Масловский".

- Здорово! - сказал Римский, дернув щекой.

- Лжедимитрий! - сказал Варенуха и тут же, взяв трубку, сказал в нее следующее:

- Дайте телеграф. "Молния". "Владикавказ Помощнику начальника Масловскому Лиходеев Москве Финдиректор Римский".

Независимо от сообщения о владикавказском самозванце принялись разыскивать Степу. Квартира его упорно не отвечала.

Варенуха начал звонить совершенно наобум и зря в разные учреждения. Но, конечно, нигде Степы не нашел.

- Уж не попал ли он, как Берлиоз, под трамвай? - сказал Варенуха.

- А хорошо бы было, - сквозь зубы, чуть слышно буркнул Римский.

Тут принесли колоссальных размеров, ярко расписанную афишу, на которой крупными красными буквами стояло: ВОЛАНД, а ниже черными поменьше: "Сеансы белой магии с полным их разоблачением".

На круглом лице Варенухи выразилось удовольствие, но он не успел как следует полюбоваться афишей, как в дверь вошла та самая женщина, которая принесла первую "молнию", и вручила Варенухе новый конвертик.

Варенуха прочитал "молнию" и свистнул. В "молнии" стояло следующее:

"Умоляю молнируйте Масловскому что я действительно Лиходеев брошенный Воландом Владикавказ Примите меры наблюдения Воландом Лиходеев".

В течение минуты Римский и Варенуха молча, касаясь друг друга лбами, перечитывали телеграмму.

- Да ты же с ним в двенадцать часов разговаривал по телефону? - наконец с недоумением сказал Варенуха.

- Да смешно говорить! - воскликнул Римский, - разговаривал, не разговаривал!.. Да не может он быть во Владикавказе! Это смешно!..

- Он пьян, - сказал Варенуха.

- Кто пьян? - спросил Римский. И дико уставились глазами друг на друга.

Женщина, которая принесла "молнию", вдруг рассердилась.

- Граждане! Расписывайтесь, а потом уж митинги устраивайте!

- Телеграмма-то из Владикавказа? - спросил у женщины Римский.

- Ничего я не знаю, не мое дело, - ответила женщина и удалилась, ворча.

Тут произошло совещание. Варенуха ежесекундно прерывал его восклицаниями:

- Это глупо!

Но сколько он ни кричал: "Это глупо!" - делу это нисколько не помогало.

Несомненно, из Владикавказа телеграфировал какокой-то самозванец, но вот что было странно: слово "Воланд" в телеграмме. Откуда же владикавказский негодяй знает о приезде артиста и о связи, существующей между ним и Степой?

- При-ми-те ме-ры, - бормотал Варенуха, мигая вспухшими веками, откуда он о нем знает и зачем меры?.. Это мистификация!

Решили ничего не молнировать в ответ.

Но ровно через пятнадцать минут появилась та же женщина, и Римский с Варенухой даже с мест поднялись навстречу ей.

Женщина вынула из сумки не беленький, а темный листок.

- Это становится интересным, - сказал Варенуха, ставя закорючку в книжке и отпуская злую женщину.

На фотографической бумаге отчетливо чернели писаные строки.

Варенуха без чинов навалился на плечо Римскому.

"Вот доказательство: фотография моего почерка Молнируйте подтверждение личности Масловскому Строжайшее наблюдение Воландом Случае попытки выехать Москвы арестовать Лиходеев".

Варенуха был известен в Москве как администратор, не имеющий себе равных. За двадцать лет своей деятельности он видал всякие виды. Но тут Варенуха почувствовал, что ум его как бы застилает пеленой, и он ничего не произнес, кроме житейской, но нелепой фразы:

- Этого не может быть!

Римский поступил не так. Он поднялся, рявкнул в дверь:

- Никого! - и собственноручно запер эту дверь на ключ.