Антоний Погорельский - Сказки русских писателей XIX века

— Маша, — вдруг прошептал он.

Сестра встрепенулась. Ей приснилось, что она сидит у окна, что маленький брат играет, как в прошлом году, в цветнике и зовет её. Открыв глаза и увидев его в постели, худого и слабого, она тяжело вздохнула.

— Что, милый?

— Маша, ты мне сказала, что розы расцвели! Можно мне… одну?

— Можно, голубчик, можно! — Она подошла к окну и посмотрела на куст. Там росла одна, но очень пышная роза.

— Как раз для тебя распустилась роза, и какая славная! Поставить тебе её сюда на столик в стакане? Да?

— Да, на столик. Мне хочется.

Девушка взяла ножницы и вышла в сад. Она давно уже не выходила из комнаты; солнце ослепило её, и от свежего воздуха у неё слегка закружилась голова. Она подошла к кусту в то самое мгновение, когда жаба хотела схватить цветок.

— Ах, какая гадость! — вскрикнула она.

И, схватив ветку, она сильно тряхнула её: жаба свалилась на землю и шлепнулась брюхом. В ярости она было прыгнула на девушку, но не могла подскочить выше края платья и тотчас далеко отлетела, отброшенная носком башмака. Она не посмела попробовать ещё раз и только издали видела, как девушка осторожно срезала цветок и понесла его в комнату.

Когда мальчик увидел сестру с цветком в руке, то в первый раз после долгого времени слабо улыбнулся и с трудом сделал движение худенькой рукой.

— Дай её мне, — прошептал он. — Я понюхаю.

Сестра вложила стебелёк ему в руку и помогла подвинуть её к лицу. Он вдыхал в себя нежный запах и, счастливо улыбаясь, прошептал:

— Ах, как хорошо…

Потом его личико сделалось серьёзным и неподвижным, и он замолчал… навсегда.

Роза, хотя и была срезана прежде, чем начала осыпаться, чувствовала, что её срезали недаром. Её поставили в отдельном бокале у маленького гробика. Тут были целые букеты и других цветов, но на них, по правде сказать, никто не обращал внимания, а розу молодая девушка, когда ставила её на стол, поднесла к губам и поцеловала. Маленькая слезинка упала с её щеки на цветок, и это было самым лучшим происшествием в жизни розы. Когда она начала вянуть, её положили в толстую старую книгу и высушили, а потом, уже через много лет, подарили мне. Потому-то я и знаю всю эту историю.

1884 г.

То есть в 80-х годах XVIII века (здесь и далее прим. ред.).

На Васильевском острове есть параллельные улицы, противоположные стороны которых — отдельные линии со своими названиями.

Мужской пансион — школа-интернат.

Особливо — особенно.

Вакантное время — каникулы.

Барочные доски — доски для речных судов, барок.

Талисман — предмет, который приносит счастье, удачу.

Букли — завитки волос, локоны.

Тупей — взбитый хохол на голове.

Шиньон — женская причёска с использованием накладных волос.

Салоп — широкое женское пальто.

Империал — золотая монета стоимостью в десять рублей.

Имение — здесь: сбережение, припас.

По старинному этикету, приветствуя лицо, занимающее высокую должность, женщина делала реверанс — поклон с приседанием.

Бергамот — сорт груши с укороченными плодами.

Бекеша на беличьем меху — длинное тёплое пальто со складками, отрезное в талии.

Шандалы — подсвечники.

Изразец — плитка из обожжённой глины, покрытая с лицевой стороны глазурью.

Мурава — жидкое цветное стекло.

Пажи — мальчики из дворян, которые прислуживали знатным господам, королю.

Парча́ — шёлковая ткань, расшитая золотыми и серебряными нитями.

Бурми́цкий жемчуг — крупный, восточного происхождения.

Для моей казны супротивного нет — достаточно денег, чтобы всё купить.

Инда — даже, так что.

Кармази́нное сукно — тонкое, красного цвета.

Я хоронил его па́че зени́цы ока — т. е. берёг больше, чем глаза.

Шири́нка — здесь: полотенце, платок.

Скатерти бра́ные — вытканные узорами.

Прыску́чий — быстрый.

Камка́ — шёлковая ткань с узорами.