Леонид Нейман - Парижские дамы [Веселые эскизы из парижской жизни]

Очень много было говорено о том новейшего изобретения, достойном удивления танце, который называется… его не называют, но охотно бегут туда, где можно на него посмотреть. На бал-мобиле он нисколько не лучше, чем в других местах.

Те же, скорей странные, чем соблазнительные позы, те же прыжки с теми же странными вывихами.

Все это давно уже приняло окаменелые и стереотипные формы.

Юные адепты этого современного танца Пирра вносят достойный удивления порядок в этот хаос.

Теперь существуют особенные ординарные профессора для этого искусства; прежде они вдохновенно отплясывали на сцене.

Эти добродетельные наставники юношества обучают искусству толкаться в обществе, не попадаясь в руки полиции.

Таким образом по определению строгой дидактики помянутый танец есть только символ, воспоминание, идол, принятая оргия. Он неприличен в особенности потому, что здесь мысль соединена с своевольством. В сущности же он менее неприличен, чем известный полутактный вальс (Walzer im Zweiviertel-Tact), принятый одобрительно в высших кругах и выполняемый с пристрастием на семейных вечерах; точно также, как фанданго, болеро и мазурка, публично выполняемые на театральной сцене.

Приветствую тебя, молодая Ирида, с твоею пробуждающеюся миною и с твоим снегоподобным передником.

Куда идешь ты так поспешно с своим вечным букетом в руке? Ты проталкиваешься во все группы и шепчешь каждому на ухо какое-то таинственное заманчивое слово.

Как тяжка работа продающей цветы! Она предлагает, если я не ошибаюсь, каждой танцовщице один и тот же букет.

Букет остается неизменяемым, так как продающие его женщины слишком переменчивы.

Этот букет цветов не совсем обыкновенный: его не покупают, его только рассматривают, любуются им и продающая его женщина довольна.

Можно, однако, и не до такой степени простирать свое бескорыстие и все-таки торговля пойдет блестяще: когда недостаточно обнюхать приветствие, но не мешало бы его прочитать — меняются с вами карточками.

Какою простою и душистою речью веет от резеды и фиалки.

Вот идут две дамы, ревностнейшие заступницы, покровительницы и дорогие гости бал-мобиля.

Хозяин заведения кланяется им и жандарм удостаивает их особенного внимания.

Вот уже восемь дней, как они сделались неразлучными подругами и останутся такими, по крайней мере, еще на всю ближайшую неделю, если только не станет посреди их спорный любовник и не обратит неразлучных друзей в заклятых врагов.

Одна из них, с открытой головой и голыми руками, принадлежит к породе гризеток. Это значит, она еще не променяла левый берег Сены на Жорж-плац, счастливую мечту молодой Аспазии улицы де ля Гари.

Другая занимает высшую ступень и успела уже разорить многих.

Она живет в элегантной части города, и с ее стороны было бы распущенностью подражать художнической небрежности студентки.

Самостоятельная дама танцует здесь не иначе, как со шляпой на голове и обернутая в длинную шаль, концы которой достигают до пят и взметают благородную пыль.

Таким образом, эта шаль для новейшей афинянки заменяет платье со шлейфом.

Но кто это приближается к этим дамам и кланяется им с комическим выражением глубокого почтения? Его платье и в особенности жилет с широкими разводами не допускают никакого сомнения насчет его провинциального происхождения.

Едва успевши прибыть, этот провинциальный господин чувствует уже потребность ослепить своим блеском слабую бабочку и соединить где-нибудь (или когда-нибудь) свое чувствительное сердце с другим, не менее чувствительным.

На этих дам или, по крайней мере, на одну из этих дам он обратил свои взоры, он не ошибся в расчете!

Он начал разговор вкрадчивым голосом и чрезвычайно остроумными и верными замечаниями, что очень жарко, что после танцев дамы должны чувствовать жажду, что и они, вероятно, испытывают на себе это.

После этого вступления он предложил им чем-нибудь подкрепиться.

К этому он остроумно прибавил, что если он не умел их разгорячить, так как сам не силен в остроумии, то да будет позволено ему их по крайней мере прохладить.

Гризетка, также как и лоретка, охотно приняли предложение и пили и ели, не стесняясь, широкой рукой. Затем эти дамы без церемонии соглашались на приглашение провинциала и он, торжествующий, ведет их в ближайшую беседку. Там вперемежку с пением происходит следующий разговор:

Лоретка (поет).

Я совсем не похожа на святошу: