Евгений Салиас-де-Турнемир - Андалузские легенды (сборник)

Во времена правовернаго Абдэль-Азиса, котораго Муза-Бен-Насенр оставил править в Севилье, после покорения Испании, существовала в городе маленькая мечеть, около которой росла великолепная пальма. О ней ходили странные слухи между сынами Ислама. Неизвестно, что именно разсказывалось и что ей приписывали, но известно, что правоверные построили около нея фонтан, для своего обряда омовенья перед входом в мечеть. Было известно, что правоверный, поклонившись раз в ту сторону, где хранит Кааба гроб пророка, второй поклон делал пальме, величественно рисовавшейся на синем небе… Иногда, как бы в ответ на поклон, пальма шевелила свои ветви, наклоняя их к фонтану. По этой ли причине, или почему-либо другому, но любовь к этой пальме распространилась повсюду.

Много лет спустя, т. е. уже во времена св. Фердинанда, вера в пальму сделалась еще сильнее. Когда христианския войска окружили Севилью и св. король уже входил победителем в город, когда он уже принял ключи его — толпы обезумевших мавров окружили пальму и, как последнее средство, умоляли ее смилостивиться, явить новое чудо — разсеять войска вражеския, невернаго короля Фердинанда.

Но пальма не шелохнулась; она осталась нема на все молитвы и просьбы сынов Ислама… Пальма покровительствовала христианам!..

Через несколько времени поганые выходили из Севильи, а на высокой башне Santa Maria развевалось знамя святого короля.

Мечеть очистили и освятили во имя Іоанна Крестителя… Пальма расцвела и стала еще прекраснее, еще великолепнее разсыпались ея ветви, рисуясь на синем небе… Слухи о чудесах ея относительно христиан стали переходить из уст в уста, и от нея разносилась такое благоухание (odor de Santidad), что многие пожелали быть похороненными подле нея.

Таким образом, прежний сад мавров превратился скоро в христианское кладбище. Наконец уже в 1505 году, когда генерал-инквизитором был муж ученый и знаменитый вельможа Фра Діэго Деза, случилось следующее.

Было в то время много еретиков в Севилье. Однажды в сумерки, в церкви св. Іоанна Крестителя проповедывал францисканский монах Фра Хуан де-Санта-Тереза. При большом стечении народа говорил он об уменьшении страха Божия и усердия в людях. Закончил он проповедь, говоря, что самое тайное помышление, противное религии, не может укрыться от суда Божьяго, так как даже стены имеют глаза и уши.

Четыре человека вышли из церкви, насмехаясь между собой над проповедью, и отправились в один дом, известный своим хорошим вином и столом.

Все четверо были новообращенные евреи, которых было тогда много, и которые, тщательно соблюдая все обряды христианской религии, в глубине души насмехались над католицизмом, принадлежа к своей первоначальной вере. Спросив ужинать, выпив довольно много вина, они снова заговорили о проповеди.

Один из них, очевидно, коновод, по имени Хуан Діэго, насмехался более всех.

Этот человек был известен своим плохим поведением; всегда посещал все дурные дома и, при малейшей ссоре, обращался за помощью к своему ножу, которым владел с удивительным искусством…

Хуан Діэго, полупьяный, поднялся с своего стула и заговорил так, обращаясь к товарищам:

— Монах говорил, что даже стены имеют глаза и уши. Кто хочет побиться об заклад? Я отправлюсь в любое уединенное место, произнесу кощунство…. и никто не узнает.

— Согласен! отвечал один из собеседников. Если ты в полночь осмелишься войти на кладбище San-Juan и перед пальмою произнесешь свое кощунство — то моя лошадь Перла и моя любовница Пакита — твои!..

— Согласен!

Так как было еще одиннадцать часов, собеседники продолжали пить.

За пять минут до полночи они вышли. Трое остались у ворот San-Juan'а. Діэго, не перекрестясь, вошел на кладбище и стал перед пальмой.

Пробила полночь… В это мгновенье, над могилами стольких праведно живших людей, похороненных тут, перед пальмой — Хуан Діэго громко и спокойно произнес богохульство, расхохотался и вышел.

Все четверо отправились снова пить. Проигравший обещал прислать на другой день и любовницу и лошадь.

Когда эти еретики ушли и никого не осталось на кладбище, чудное сияние осенило пальму; сияние это, нежное, розовое и благоухающее, все увеличивалось. Наконец, из центра ветвей пальмы вылетел ангел чудной красоты, одетый в прозрачную тунику снежной белизны, изукрашенную жемчугом, сапфирами и другими драгоценными камнями. Ангел приблизился к одной из могил и дотронулся до нея своими крыльями. Могила тут-же раскрылась, и показался гроб. Ангел произнес мелодичным голосом: