Елена Гуро - Шарманка

. . . . . . . . . .

Господин.

Quand une femme veut… (свистит и уходит).

Дама.

Гимназисту.

Какой глу-пый… Глазастик талантливый… Опять?

Гимназист.

Да, мне досадно, вы меня заставляете быть не своим, я меняюсь.

Дама.

Разве так не лучше?

Гимназист.

Умоляюще.

Вот вы говорите, талантливый, – а я теперь не могу совсем работать; – которая неделя, я не написал ни строчки…

Дама.

Ах, Боже мой. Невозможно, мальчик, всю жизнь себя усчитывать…

Гимназист.

Я стану ничтожным, и вам же буду неитересным…

Дама.

Глу-упый… Все имеет смысл, по скольку жизнь дает.

Другим тоном.

Вот, например, я захотела простокваши, перед самым отъездом, от этого опоздали на поезд, и по-моему, прекрасно…

Похлопав по плечу.

От жизни и талант разовьется, миленький…

Гимназист.

А ты?…

Дама.

Ну что ж делать, мальчик… Так вышло.

Напевает, точно вспоминая что-то.

«О, проснись же, дорогая, я принес тебе мою любовь…»

Господин.

Входит.

Ну, задаток отдал за песок… Ваш бок доволен?

Дама.

Доволен.

Разносчик.

За сценой.

Огурчики зеленые!

Господин.

И шесть сараев сняты…

Дама.

Отстаньте! – зато сосна над балконом.

Разносчик.

За сценой, удаляясь.

Огурчики зеленые, огурцы…

Дама.

Ах, нет! Бок не совсем доволен.

Ах, захотела огурцов страшно.

Захотела свежих, зеленых.

А разносчика уж прозевали, пока спорили. – Конечно!

Выглядывает огуречник.

Огуречник.

«О, милая!..»

Гимназист.

Я сейчас догоню разносчика.

Прыгает через балюстраду.

Дама.

Сумасшедший мальчишка, ведь высоко.

В виде разносчика появляется огуречник.

Огуречник.

Огурцы! Земляника грядная!

Занавес.

Комната. Гимназист один, закрыв лицо руками. Огуречник. Гимназист.

. . . . . . . . . .

Огуречник.

Ее голосом.

Ну, мне уже захотелось гамака, песку, сосен…

Наклоняясь к нему на ухо.

Целый день не раздвигай белой шторы – смотри.

Ее голосом.

А вечером на вокзал, на музыку.

На ухо.

Кто раньше шел истоптанной тропинкой?

«Где ты была? С кем ты жила раньше?»

Поет ее голосом.

«О, проснись же, дорогая.

Я принес тебе мою любовь…»

Гимназист.

Когда я спросил ее: «Где ты была?» – она засмеялась. Скажи мне, дорогая, где ты была?

Огуречник.

Ты еще мальчик.

Гимназист.

Нет, ты моя любовница. Ты вчера еще целовала мои руки.

Огуречник.

Ты же ничего не знаешь о моей жизни, жизнь длинна…

Гимназист.

И она смеялась, пела и не сказала мне ничего. А я бы отдал ей все… Я не прошу тебя вечно, но побудь еще со мной… Это точно из книги… Да где же я прежний? Нет, я никогда не был тонким, сумасшедшим мальчиком, любящим «женщину с прошлым», точно из книги… Что-то потерялось.

Кусает себе руки.

Где я?…

Огуречник.

Почему это не то? – ты слышишь, как море баюкает берег: баю-бай, баю-бай…

Гимназист.

А теперь мне нравятся мои худые руки, я нахожу их трогательными. Дорого настоящее, только настоящее – а тогда ты все взяла. Ты все взяла, так побудь же со мной!..…

У нее бедра выпуклые. Ее милое круглое горло. Это шла тогда она… ведь она довольно тяжелая… и шаги у нее полные… Она позволила мне расстегнуть тугой лиф ее амазонки!

Смеется.

Я вынул из ее волос шпильки, а рядом сидели гости.

Смеется – забывшись.

«Черноглазый, талантливый мой!»

Огуречник.

Ах, посмотри, закат горит сквозь сосны. Тихо, тихо… Уже закат горит сквозь сосны…

Гимназист.

Это она шла к тебе… А может быть, к своему любовнику из Ментона…

Огуречник.

Ведь ты не знаешь ничего, мальчик, у нее прошлое, как темная глубина. Твоя плоская детская жизнь рядом с ней…

Гимназист.

. . . . . . . . . .

Огуречник.

Ах, посмотри, закат горит сквозь сосны. Тише, закат горит сквозь сосны.

Гимназист.

«Вот, берите, ваша шапчонка. Вам напечет голову…»

Плачет. Ее голос за сценой, ликующий.

Ее голос.

О, проснись же, дорогая.

Я принес тебе мою любовь!

Занавес.

Декорация первого действия.