Тарас Бурмистров - Записки из Поднебесной

Правила стихосложения, принятые в китайской поэзии, несравненно строже и сложнее, чем на Западе. В китайском языке всего четыреста слов, или, вернее, слогов, в то время как смысловых понятий (и соответствующих им иероглифов) там около 50 тысяч. Поэтому, для того, чтобы обозначать эти понятия в устной речи, используется особое интонирование слов. Скажем, китайское слово "и", в зависимости от того, как именно оно произнесено, приобретает различные значения, которых насчитывается, вообще говоря, до сорока. В некоторых диалектах китайского языка используется девять музыкальных тонов (и каждое слово скорее поется, чем произносится; если же сказать его как-нибудь по-другому, исказить его мелодический рисунок, то оно становится совершенно непонятным для китайца). В общепринятом мандарине, упрощенном языке, всего четыре тона - но, надо сказать, и этого вполне хватает, чтобы повергнуть в полный ступор европейца, пытающегося запомнить и воспроизвести простую фразу на китайском языке. Эта особенность предельно усложняет технику стихосложения: в китайской поэзии рифмуют не только сами созвучия слов, как в Европе, но и их музыкальную тональность тоже. Но, несмотря на эти трудности, поэзия в Китае производилась в объемах, которые трудно представить себе европейцу. "Уже в IV веке до Р. Х., - пишет Алексеев, - возникла группа первоклассных поэтов во главе с Цюй Юанем. Эта поэзия, несмотря на дату своего возникновения, доступна и сейчас любому начитанному китайцу и приводит его в неизменное восхищение. Далее поэзия развивалась, переживая один золотой период за другим. Ханьские поэты сменились в IV-VI веках новой блестящей плеядой. Танская поэзия (618-907 гг.) объединяет новое поколение поэтов, очень разнообразных и многочисленных (до 2500), среди которых были и такие колоссы, как Ли Бо и Ду Фу (их на Востоке, похоже, ценят никак не меньше, чем Шекспира или Гете на Западе - Т. Б.). Их продукция еще поддавалась учету. Но этот расцвет поэзии оказался лишь предтечей нового "золотого века" - поэзии эпохи династии Сун. Общее число китайских поэтов измеряется десятками тысяч имен". Но в Китае стихосложением занимались далеко не только профессиональные литераторы (впрочем, и сам профессионализм понимается в Китае не так, как в Европе. На Западе профессионалом считается тот, кому удается зарабатывать себе на хлеб своей творческой деятельностью; китайские же поэты, хотя и публиковались, но денег за стихи не получали - "былобы стыдно", говорит Алексеев. У нас же, наоборот, Пушкин всю жизнь стыдился писать стихи ради стихов, и постоянно твердил всем и каждому (вплоть до царя и Бенкендорфа), что только нужда в деньгах побуждает его к поэзии. Не знаю, как бы он оправдывался, если бы Смирдин не платил ему по 10 р. за строчку (20 или 30 долларов на наши деньги) - пожалуй, трудно было бы объяснить тогда кому-то, зачем нужны все эти элегические затеи). На государственных экзаменах, которые открывали доступ к высоким чиновничьим должностям, обязательно требовалось совершенное владение стихотворной техникой. Постепенно сформировалась целая наследственная каста феодальной бюрократии, представители которой и именовались литераторами. Это были чиновники, не имевшие необходимости зарабатывать себе на жизнь - они жили за счет крестьян, которые полностью содержали их, оплачивали их обучение, книги, поездки на экзамены, сложные и дорогие. И на каждом из этих экзаменов рассматривались стихотворные работы этих чиновников-поэтов, которые все накапливались и накапливались в библиотеках и к ХХ веку (после трехтысячелетнего накопления) составили свод поэзии, объем которой не поддается теперь никакому учету. По этому поводу мне вспоминается шутка Герцена о том, что в Петербурге можно встретить людей, которые беспрерывно пишут, то есть чиновников, и людей, которые почти никогда не пишут, то есть русских литераторов. Китаю, похоже, удалось решить эту проблему, совместив эти две должности воедино.

Вся эта поэтическая продукция никогда не оседала мертвым и бесполезным грузом. Китайцам свойственно совсем другое, чем нам, отношение к поэтическому тексту. В принципе, у нас тоже считается, что поэзия, и, шире, искусство - это единственное полноценное отображение действительности, что наука никогда не предлагает ничего, кроме мертвых схем, описывающих мир всегда лишь с очень небольшой степенью приближения, грубо и отрывочно. Наверное, все с этим согласны, но при этом никому не приходит в голову разрабатывать какие-нибудь идеи, опираясь исключительно на поэтические тексты. В Китае же это было принято со времен Конфуция, который все свое учение возвел на фундаменте "Шицзин" - сборника народных песен и культовых гимнов (это, кстати, самые древние из дошедших до нас образцов китайской поэзии). Подход этот культивировался в Китае повсеместно и по любому поводу. Составители китайских энциклопедий чаще всего, как говорит Алексеев, воздерживаются от суждений любого рода, ограничиваясь лишь тем, что они приводят различные тексты и сопоставляют их. Знаменитая энциклопедия "Тушу цзичэн", состоящая из 10 тысяч томов, содержит в равной мере и научный текст, и художественные произведения. Скажем, в разделе "чай" приводятся поэтические тексты, связанные с чаем (который рассматривается как цветок и как напиток). У нас в Европе такое отношение к поэзии было свойственно, пожалуй, только Данте, называвшему поэта "il saggio" (мудрец).