Николай Гарин-Михайловский - Студенты. Инженеры

– Ну, извольте с ним разговаривать!.. То есть никакой порядочности. Ну, как же с тобой разговаривать?

– Нет, ты действительно груб, – вмешался Корнев, обращаясь к Ларио. – Нельзя же, надо помнить, что ухо графа не привыкло.

– Ну, слава богу, хоть один порядочный человек нашелся. Вашу благородную руку, доктор.

– С удовольствием. Но я горю нетерпением, князь, узнать содержание этой таинственной драмы.

– Это надо обдумать… Граф Артур, ваше мнение?

– Я думаю, что мы, лорд, между друзьями.

– Что вы думаете насчет отобрания клятвы… на мече, например?

– Я думаю, достаточно простого слова…

– Слова благородного джентльмена? Вы думаете, Рокамболь ограничился бы только этим?

– Да.

– В таком случае я согласен. Расскажите им, граф…

– Дело в том, что мы уже два дня путаемся с этим… князем… Читаем «Рокамболя», шляемся к Бергу.

– Влюбляемся в актрис и умираем на подъезде. Продолжайте…

– Больше ничего нет.

– А итальянка?

– Певица, – ответил Карташев.

– Обоюдная и нежная любовь, – пояснил Шацкий.

– И уже обоюдная? – спросил Корнев.

– Да врет он.

– Как врет, а подъезд?

– Ерунда! Помог сесть ей на извозчика.

– О-го! – сказал Корнев.

– И после этого получил один из тех взглядов, за которыми следует лишь любовь или дуэль.

– Ну, а карета, таинственные джентльмены, дуэль?

– Фантазия князя.

– Зачем же рецепт?

– Князь находит, что его родители питают к нему недостаточно теплые чувства.

– Очень милая редакция… Граф, mes compliments… [22] поздравляю… (франц.) Продолжайте.

И Шацкий от удовольствия положил ноги на стол.

– И вот, чтобы убедиться в силе этих чувств…

– Именно, – подтвердил Шацкий, поворачиваясь на бок.

– …Князь хочет прибегнуть… к некоторому давлению…

– Parfait, mon comte. [23] Прекрасно, граф (франц.).

– …и уведомить родных, что по обычаям высшего света…

– Слушайте! слушайте!.. Так говорят в парламентах…

– …он вынужден был драться на дуэли с графом Артуром на кинжалах и был при этом ранен в грудь…

– Совершенно верно.

– …А в подтверждение посылает им рецепт знаменитого эскулапа, который берет за визит сто рублей.

– Верно!

– Да… вот что, – произнес разочарованно Корнев. – Но как по-вашему, это… это не пахнет, мой милый князь, шантажом? – спросил он раздумчиво.

– Дерзко и наивно… Позвольте вас спросить: кто наследник моего отца: я или вы? Надеюсь, я. Моему отцу семьдесят пять лет, и у него столько денег, что его это не стеснит; он дрожит над каждым грошом, а я, его сын, который мог бы тратить пятнадцать тысяч, вынужден собирать милостыню… Кроме того, у него состояние и моей матери, которое уже исключительно мое… По вашим буржуазным правилам лучше затеять с ним процесс… Ну, а мы, люди большого света, предпочитаем не огорчать старика и брать от него деньги в том виде, как он может их давать.

– Но почему же вы надеетесь, что он, отказывая вам в необходимом, даст деньги на такую ерунду?

– А это мой секрет.

– Я думаю, секрет заключается в том, – пояснил Карташев, – что старый князь такой же поклонник большого света, как и наш князь.

– Граф, вашу руку.

– Другими словами, – сказал Корнев, – оба, и старый и молодой, помешаны на большом свете.

– Как вы находите, граф, этого господина?

– Я не нахожу слов, князь, – ответил Карташев. – Он просто ее выдерживает роли.

– Именно.

– Да, князь, с вами выдержать роль, – вздохнул Корнев, – трудно, знаете… гороху надо поесть сначала.

– Ну вот… впрочем, оставим этот разговор… Что бы вы сказали, если бы вам предложить почитать «Рокамболя»? – спросил Шацкий.

– Нет, уж избавьте.

– Читал? – спросил Карташев.

– Не читал и ни малейшего желания не имею этой ерунды читать.

– Но ты себе представить не можешь, как это интересно, – роскликнул Карташев. – Стыдно, а интересно так, что не оторвешься.

– И что там может быть интересного?

– Я вот и сам так думал, а начал, и вот уже два дня…

– Странно…

– Жаль, что нет здесь этой книги…

– Она здесь, – ответил a la Рокамболь Шацкий и принес из передней несколько объемистых книг.

– Послушай, – обратился обрадованный Карташев к Корневу, – куда тебе торопиться? Подари сегодняшний вечер, так в быть, нарочно для того, чтобы самому убедиться.

Корнев колебался.

– Да ведь глупо как-то…

– Мой друг, – сказал Шацкий, – помиритесь с мыслью, что от глупости все равно никуда не денетесь.

– Это как прикажете понимать?