Владимир Чивилихин - Над уровнем моря

Как она будет жить дальше, не знаю. Ее отношения со мной переходят в полное непонимание, а в чем тут дело, не разберусь. Неужели причина этому мои указания учиться и выполнять несложные обязанности по дому, которые положены дочерям? Помню, раз она ответила мне такой грубостью, что я даже задохнулся, а потом сказала матери, что она не права в выражении, и та посоветовала ей извиниться. Дочь отказалась извиняться, так как я, дескать, буду смеяться, а я и забыл, когда смеялся последний раз. Через день дочь одумалась и подошла. "Папа, извини". Я ответил: "Что же извинять? Раз ты поняла свою ошибку, не повторяй ее". Она резко повернулась и, сказав "Не извиняешь - не надо", ушла, то есть фактически снова нагрубила мне.

Кроме хороших советов, она никогда ничего от меня не слышала, но я так и не разобрался в мотивах ее поведения,

а это очень важная вещь - понимать поступки людей. В этом вот случае, например с Жаминым и Легостаевым, могло произойти все и по разным причинам, но есть один очень логичный мотив. Какой? Еще до отъезда в тайгу передавали мне разговор Жамина с кем-то из наших. Он, видите ли, мечтает достать новые "ксивы" - по-ихнему, по-блатному, так называются документы. А почему Жамин мог пойти на преступление ради завладения паспортом Легостаева? Они одних лет, а фотокарточку заменить находятся такие специалисты, что ничего не заметят и в институте криминалистики.

Жамин-то у меня с первого взгляда вызвал подозрения, еще весной. Глянул ему в глаза и подумал: "Зверь ты, парень, зверь клеточный!" Этих, кто баланду хлебал, я определяю сразу. По глазам. И углы губ у них обозначены морщинами, и плечи висят. В итоге я прав оказался - уголовник, алиментщик, хам, за нож хватается. Грозился меня пырнуть, представляете? А как я могу не вычесть по исполнительному листу? Для детей-то! Я это еще как понимаю, потому что у меня самого их четверо...

Перейду к этому чепе. Кой-какие меры я сразу принял, получив радиограмму из Беле. Послал за милиционером - он тут на все озеро один. "Пожалуйста, - говорит, - только мне нужно указание из района". Какие безобразия у нас все же творятся! Казалось бы, с милиции должен начинаться порядок, но что получилось на деле? Звоню из поселка в район, докладываю так, мол, и так, звонит руководитель объекта Сонц, нужно арестовать одного человека. "Кого?" - "Рабочего из Бийска Жамина". - "Знакомая птица. Он у вас? А в чем дело?" Объясняю. "А где случилось происшествие?" - "Где-то на Кыге", - говорю и слышу в ответ: "Мы этим делом заниматься не будем". "Почему?" - "Не наш район".

Вот уж никогда не думал, что в милиции тот же бюрократизм! Это верно, что партия Симагина работала на территории Улаганского аймака, но, чтобы пробиться к ней из Улагана, надо несколько суток тащиться по Чулышманской долине на лошадях, потом по озеру и снова в тайгу. Есть другой путь, но им не легче - по Чуйскому тракту через Семинский перевал до Горно-Алтайска и Бийска, и тут машиной триста километров, если не будет вертолета, а его не будет точно в такие дожди. Я все же требую послать радиограмму в Улаган, но из района отвечают: "Посылайте сами, дело от вас исходит".

Конечно, если б я сам прибыл в район да зашел куда следует, живо бы зашевелились, но мне надо было сюда ехать, на место. Какие все же формалисты! Как бы там ни было, преступник-то на территории этого района! Кто его должен арестовывать? Позвонил я прокурору, но его не было, вызвали в Барнул. А тут такая связь, что нервы другой раз не выдерживают. Бросил я это безнадежное дело, послал радиограмму в Беле, чтобы все наличие людей немедленно уходило в тайгу, на поиски. Кроме того, заказал вертолет и попросил обком партии, чтоб помогли его скорей выбить. Сам сел на катер и поплыл. Какого это числа было? Да, девятого, в четверг.

Шестьдесят километров, далеко ли. Прибыл. Мои все в поисках, а этот Жамин тут. Убежать ему некуда, хотя он поначалу и рвался в тайгу. И зря удерживали - он сразу бы свою вину обнаружил. Смотрю на него и опять думаю: зверь! Глаза едят просто, и рожа вся зачернела под черной щетиной. Брови рассечены, глаз один заплыл, а под ним желтое пятно. Очень может быть, что они там, в тайге-то, из-за пустяка поссорились, а все эти "бывшие" свирепеют моментально и не помнят себя. И тут еще одна подробность - у причала шепнули мне, будто у Жамина отобрали нож, посмотрели под лупой и заметили кровь. Короче говоря, дело темное, даже очень.

Что ж, милиции нет, но порядок-то должен быть. Собрал я кой-кого из здешних и сразу снимаю допрос. Он сидит на земле, на меня не смотрит, все на озеро да на горы, только иногда как глянет в глаза - ну, думаю, не хотел бы я с тобой в тайге вдвоем остаться, без свидетелей.