Татьяна Алферова - Победитель

Случилась очередная весна с непролазной провинциальной грязью, с желтой глиной, пачкающей последние приличные ботинки, с желтой волжской водой, размывающей темный песок у дебаркадера, с криками гусей высоко в белесом небе. И время пошло. Все случилось сразу, быстрей, чем страшный второгодник Игнатьев кидает камень в голубя; закрутилась жизнь - чужая, для жизни Виктора она казалось слишком насыщенной, слишком сложной. Умерла мама, внезапно. Приехала Элька и заявила, что вакансия лаборанта в Академгородке самой судьбой приготовлена именно для Виктора, надо срочно увольняться и переезжать. Мамину квартиру чудесным образом удалось обменять на лучшую в Академгородке. Виктор уволился из школы и оформился, чин чином, в Элькину лабораторию микробиологии. Зарплата лаборанта оказалась еще меньше учительской. Денег на маминой сберкнижке хватило на похороны и немного осталось. Ни горя, ни удивления Виктор не испытывал, накатило отупение и приятие всего.

Но бесцеремонно вспыхнуло лето, лето, принадлежащее лично ему. С новой мало-мальски обустроенной отдельной квартирой, с новой работой, где не встретишь ученика из конфликтного девятого класса, и где больная рука не шелушится от мела, рисующего молекулу ДНК на школьной доске. Со зноем и прохладой, с дорогами, пахнущими толстыми красно-коричневыми гусеницами, с цоканьем горихвостки за окном главного корпуса. И все, как сговорившись, принялись отщипывать от его чудесного лета по кусочку. Приехала на пару дней полузабытая кузина, вызвали на старую работу оформить не нужную им самим в первую очередь справку - еще день, удивительно неуместный проф.осмотр на новой работе - день и, наконец, сенная лихорадка, отхватившая неделю. Виктор впадал в злобную панику и бегал к Эльке жаловаться до тех пор, пока она не сообщила о предстоящей экспедиции в бассейн тьму-таракани за пробами плесени, живущей на рыбах того самого бассейна. Лето у него отняли. Обманули. Попробовав сослаться на больную руку, Виктор встретил у подруги полное непонимание: - Ты собираешься защищаться: В экспедиции и для себя материала наберешь, не только по общей теме. - Защитить диссертацию хотелось, но не так же сразу, надо передохнуть. И научного руководителя нет пока.

Романтика палаток, больших рюкзаков и чашек Петри не привлекала вовсе. Но ехать пришлось и таскать рюкзаки с чашками Петри пришлось. На автовокзале в одном из поселков рюкзак с пробами у Виктора украли - стоило лишь отойти к киоску Союзпечати. Элька расстроилась: работа двух недель. Бородатый, в возрасте, МНС (младший научный сотрудник) веселился: - Вы только представьте, как бедные воры тащат рюкзак, радуются, что тяжелый, бедолаги, и обнаруживают в нем пробирки с плесенью! - Виктор усмотрел в происшествии проявление высшей справедливости: так Эльке и надо.

С подругой что-то происходило. Сперва она принялась стирать, ни с того ни с сего, футболки Виктора, потом пошли разговоры, что из двух однокомнатных квартир можно в поселке "сделать" шикарную трехкомнатную. Не разобравшись, что к чему, Виктор не ждал худого, пока однажды у вечернего костра, когда все разбрелись по палаткам, и он безуспешно ловил паузу в нескончаемом Элькином монологе о влиянии температурного режима на микроорганизмы, чтобы присоединиться к остальным, она нелогично замолчала на середине фразы, задышала, как боксер, страдающий от жары и привалилась к Виктору всеми ярусами удушающей груди. От ее кожи исходил кислый запах, губы дергались, как розовые рыбины в садке: мокрые, толстые. Упершись в отвратительно податливую плоть руками, Виктор попытался вскочить, но поскользнулся на влажной от ночной росы траве, упал на Эльку, ткнулся носом в жесткую косу, топорщащуюся вокруг головы, пряди душных волос заполнили его рот, зрачки утонули в широких порах чужой кожи, сухой запах мускуса запечатал ноздри, проник до сжавшегося в страхе желудка, устремился обратно, вверх - Виктор откатился и согнулся в приступе неудержимой рвоты.

Утром на Эльку было жалко смотреть, она выглядела как отличница, забывшая одеть пионерский галстук на Ленинский зачет. Виктор же ничего особенного не испытывал, кроме легких приступов дурноты, когда нечаянно натыкался взглядом на не изменившийся к лучшему за ночь узел тяжелых каштановых волос подруги.

После экспедиции до следующей весны они жили замечательно. Сперва Элька сторонилась его, после пообвыкла и выучилась снисходительно подтрунивать над Виктором по поводу и без. Но это можно было терпеть. Речь о будущей диссертации Виктора иногда заходила, но не чаще, чем контролер в пригородный поезд в старые добрые времена. В апреле намечалась очередная экспедиция, и Виктор заранее ощущал жжение в пищеводе, но оказалось, что он не едет. Может быть, удастся сохранить для себя это лето?