Александр Цыганов - Вологодский конвой

- Значит, Паша... - Соснин качнул головой, морщась, точно от зубной боли. - Слышь, Паша: отведите с Псаревым этих в изолятор да заодно помогите там отбой сделать. Давайте, служивые, поживее...

А я, никого не слушая, смотрел с замиранием, как за зарешеченным окном медленно таяла темень и на смену незаметно появлялись искрящиеся серебром и золотом украшения на тяжелой свежести елки той далекой поры моего последнего школьного года, когда самая красивая девушка, всегда застенчивая и робкая, прямо при всех подошла ко мне и громко, во всеуслышание, сказала, что любила и любит только меня одного - в ответ на мое глупое открыточное пожелание быть счастливой; и кажется, только теперь я неожиданно понял, что навсегда потерял ту, о которой, спасая себя, постоянно думал и был этим счастлив...

"А у Кондрата-то - отец с инфарктом", - вдруг молнией мелькнуло у меня ни с того ни с сего, и тут же из грязного, полуразбитого приемника, висевшего над дежурным, мелодично и празднично ударили куранты.

- Порядок, - бросил вернувшийся из изолятора Псарев. - Сделали отбой. Улеглись как бобики - и не тявкали. У нас не повыступаешь.

- Ага, - подтвердил Паша, ладонью покомкав свои сальные волосы, повернулся, деловит и серьезен. - Только Кондрат тусовался - еле успокоили. Говорит, пришью отрядного. Говорит, не по делу замели. Мол, отрядный виноват. Раз медики не подтвердили пьянки - значит, все: разошлись, как в луже чинарики. Так и говорил. Матерился будь здоров. Хотели даже в браслеты закатать, да поутих. Сейчас нормалек - отдыхает.

Дежурный скривился и закурил, затянувшись так, что его и без того плоские щеки обтянуло как у больного:

- Час от часу не легче. Каким только трумэном люди думают?.. - Соснин обжегся, вставив новую папиросу другой стороной. - Ш-шерсть стриженая!..

- Теперь, наверно, срок навесят новый, да? - как оса, лез в глаза Паша. - Да, Игорь Александрович? А что, ништяк: за угрозу расправы над офицером - пару лет и на строгий. Только загремит под фанфары. Как миленький! Чтоб понимал, да?..

И не оттого мне было холодно, что кто-то дурью маялся, прежде веку все равно не помрешь. И коли уж быть беде, то ее не минуешь, а долгая дума только лишняя скорбь... В черном дешевом костюме, худой и бледный, с провалившимися щеками и еле слышным голосом, стоял почему-то перед глазами отец Бориса Кондратьева. После перенесенного инфаркта приезжал на свидание с сыном. На краткосрочное. Длительного Кондрат был лишен - за очередное нарушение, без них не обходился. А еще через несколько дней после свиданки у Кондрата так схватило зубы, что на стенку чуть ли не прыгал. Аж позеленел.

И пока я, бросив все дела, бегал в поселок за таблетками - по выходным медчасть под замком, - умудрился и на собственное мероприятие опоздать. Этого добра у отрядников не огребешься. А контролировал замполит своих сотрудников добросовестно, и на планерке расправа не замедлила - через колено да пополам.

А в письме, которое я получил от отца Бориса Кондратьева, написанном слабыми, шатающимися буквами - следами человеческого горя, - была робкая просьба присмотреть по возможности за сыном, который вырос без матери, в общежитии, в детстве часто болел, а перед армией был так избит, что пришлось удалять селезенку, но об этом он сам никогда не расскажет, и если, конечно, виноват, то... И без них горе, а с ними - вдвое.

Соснин кивком подозвал хитровато щурившегося Серегу Шарова:

- Слушай, только вспомнил: ведь твой Нарком кентуется с Кондратом, так?

- Ну-у-у... - тянул Серега.

- Баранки гну! Ты что Ванькой с Пресни прикидываешься? Или в самом деле ничего не понял? Раз Нарком с Кондратом кенты, а последний давно уже на рогах в шизняк доставлен, так что, еще не ясно?.. Значит, "норму-задание" твой воспитатель выдал сполна своему бугру. Теперь понятно?..

- Вот тебе и... "голубчики-душегубчики"!.. - На Серегиной потемневшей щеке обозначилась пунктирная ссадина после бритья. - Теперь уже поздно копаться в колбасных обрезках - ничего не докажешь. За руку-то не пойман!.. Всех бы их к стенке - да очередями... из пустого-то валенка!..

Серега, вызвав по внутреннему телефону завхоза, закричал:

- Старшина, срочно разузнай, где сейчас Нарком. Ну Паньков, словом. Жду! - И, кинув трубку, сцапал Соснина за рукав. - Вот так вот, дружбан: когда зубов не стало, тогда и орехов принесли... Между прочим, Николай Александрович, завхоз у меня новый и со всей этой шоблой в контрах. А с Наркомом особо: тот как-то раз права стал качать, так завхоз ему налил промеж глаз, и Нарком летел - только что не курлыкал. А такое отдают на том свете угольками, ребятки-козлятки. Так что дело пахнет керосином... Долго ли нажраться да разборки учинить. На это они мастера первого класса.