Олег Дарк - Андреевы игрушки

Олег Дарк

"Андреевы игрушки"

*Общая тенденция такова, что мои ровесники и те, кто помоложе, называют свои произведения романами, едва количество страниц перевалит за отведенное в нашем сознании под рассказ.

Лишь написав роман, у нас в России можно утвердить себя в литературе. А у кого романа нет, тот в общем мнении и не вполне писатель. Мастера разного рода эссеистики могут заранее оставить надежды на славу и признание. Я же, сочиняя, думал о венке сонетов, используя в композиции некоторые приметы или то, что мне ими кажется, этого нелегкого жанра. Пусть ищут. Любовь и почтение, вызываемые в России романом, объяснить легко. Роман для нас - жанр-мечта, жанр-призрак, его, может быть, у нас и не было никогда. С романом связано наше завистливое сочувствие Западу, оглядка на него и присущие ему стабильность и благополучие. Роман - наш поп-герой, подобный Чаку Норрису и системе "Макдоналдс". Почвенникам следовало бы начать прежде всего с борьбы с "романом". Не с жанром, а со словом - потому что к этому жанру мы не способны. Или он к нам не приспособлен. В романе должно быть много лиц, посторонних, а не жителей моего сознания, вдруг выпущенных на свободу. Мы же все можем писать только об одном лице - о себе, только на нем (или в нем) сосредоточены. Альтернативное и, главное, более укорененное в нашей культурной традиции название крупной прозаической формы - повесть. О чем и должны подумать почвенники. Название к тому же лучше узнаваемое, я бы сказал - распознаваемое русским ухом. Ведь что такое повесть, всякому понятно. В повести я повествую. А еще: я несу вам весть (или вести). А может быть, также я вас приветствую вестью о себе, о своей жизни.

_2_

_ _Дедушкина любовь,бабушкин шприц и любовь к чтению_* Я родился в 1959 году, а вместе со мной - мои родители, дед и две бабушки. О их предсуществовании я мало знаю. Дед - из Кременчуга. Переехал в Москву в юности, поэтому считал себя коренным. Говорил, что будто бы наблюдал, спрятавшись за занавеску, уличный бой под окнами в 17-м году. Вероятно, пытался показаться внуку интереснее. Из прошлого он неожиданно рассказал мне только одну драматическую историю, приняв меня в тот раз за лошадь того чеховского извозчика. А ведь как-то же он жил все эпические 30-е, воевал, был ранен. На что моя другая бабушка, не любившая евреев, замечала: в обозе, должно быть, зацепило. Потом работал на химзаводе то ли главным инженером, то ли начальником цеха. История была следующая. В конце двадцатых дедушка познакомился с русской девушкой, влюбился и подумывал уже о чем-то более постоянном, чем влажные свидания под уличным фонарем. Предвидя сопротивление родителей, он решил прежде посоветоваться с любимым старшим братом. Тот захотел посмотреть на избранницу, назовем ее Марусей. Договорились, что это произойдет в одном из небольших театриков, которых тогда расплодилось в Москве. Маруся пришла с подругой Анечкой. Представляю замечательную своим разнообразием компанию: огненноглазый любимец женщин, очень уверенный в себе Саша, стесняющийся молчун долговязый Осик - братья были, впрочем, одного роста, - опытная хохотунья Маша и Аня-невеличка, счастливая тем, что ее взяли с собой почти взрослые. Жизнерадостная русоволосая россиянка красавцу Саше понравилась. Он попробовал за ней ухаживать, но, в отличие от менее светского и раскованного брата, успеха не имел. На подругу Аню во все время встречи братья почти не обращали внимания. То ли из зависти и ревности, то ли из действительно вдруг взыгравших родственных чувств, подумав, что вмешательство поможет брату принять верное решение, Саша рассказал о его приключении родителям. Дедушку отчитали, пригрозили проклятием, если он ослушается, - я не знаю, как это обыкновенно происходит у евреев, в голову лезут картины и образы русского быта, описанные русской литературой, - и настрого запретили дальнейшее общение с иноплеменницей. Встречи с Марусей прекратились. Я подумал, - объяснял мне дедушка, - что не буду с ней пока видеться, посмотрю: если не смогу без нее, то значит, это настоящая любовь и я буду бороться. А если ее забуду, то значит, я ошибся, а мои родители и мой брат правы. Видимо, дедушкина любовь настоящей не была, потому что, когда в ближайшее же время его решили женить, он не сопротивлялся. И никогда не жалел потом об этом, - уверенно говорил мне дедушка. - Потому что Аня стала мне очень хорошей женой. Не думаю, чтобы он ожидал от меня какой-то реакции на происшедшее с ним в молодости.