Александр Давыдов - Воспоминания

Мы едем в Черкассы. Я во власти множества новых впечатлений и переживаний. Если бы Папа мог бы меня видеть. Я так сейчас к нему близка. Первая часть этой поездки окончилась Каменкой, которую я наконец увидела. Я надеюсь, что фотографии выйдут хорошо, они будут свидетелями этого (260) хотя и чересчур короткого, но изумительного визита, о котором я так давно мечтала.

Мы на один день остаемся в Киеве - делаем перерыв. У нас чудные воспоминания об этом городе, но в этот раз мы не увидим сирени в Ботаническом саду - сезон прошел. И мы ещё больше дорожим драгоценными воспоминаниями нашей первой поездки. На следующий день мы вылетаем в Крым. В самолете на Симферополь я сижу около пассажира, который там живет, и пытаюсь узнать, где находятся "Саб-лы". Мы приезжаем в гостиницу, распаковываем наш багаж и быстро, до сумерек, идем в город.

Алла - работница "Интуриста" - не уверена в том, что нам разрешат посетить "Саблы", но завтра мы можем поехать в Ялту. Я отвечаю, что не смогу ни есть, ни спать до тех пор, пока не выяснится, увижу ли я "Саблы". Мы гуляем по Симферополю, городу, где родилась моя Мама и где они жили с бабушкой и со своей семьёй. Как жаль, я не знаю, где находился их дом. Многое разрушено во время войны и многое вновь построено, но все же, может быть, кое-что осталось по-прежнему и мамины места сохранились Симферополь мне нравится, несмотря на то, что это очень банальный, провинциальный город, но так чувствуется повсюду, что это уже юг! Будь то природа, деревья, одноэтажные низкие белые дома или тенистые улицы, угадывается, что здесь должно быть очень жарко, и я прекрасно могу себе представить то, о чем бабушка мне рассказывала: как люди сидели на скамеечках, беседовали перед своими домами и грызли арбузные семечки.

В небольшом сквере много людей, все стоят и разговаривают, все это очень похоже на наши "коктейли" в Париже. Мы садимся на одну из длинных скамеек рядом с двумя старушками. Вскоре одна из них заговаривает со мной: "Потому, как выглядят ваши туфли, видно что вы нездешние". Я пробую узнать, в какой стороне "Саблы", и она мне отвечает, что это по Севастопольскому шоссе, и надо сесть в "пятый" автобус. Я чувствую, что если "Интурист" запретит мне поехать в "Саблы", то я любыми способами доберусь туда, даже если нужно будет подкупить шофера такси! Я беседую с этими женщинами и рада тому, что сижу здесь. Воздух становится свежее, и это так приятно. Оказывается, что все эти люди, (261) стоящие здесь, приходят сюда для обмена квартир. Кто бы это мог угадать! Но надо покидать старушек и идти ужинать. Я обещаю постараться увидеть их завтра.

"Океан", в который мы наконец попадаем, - огромный ресторан, очень новый и сделан как будто напоказ. Он набит людьми, и мы, наконец, усаживаемся за столик, за которым уже сидят двое мужчин. Слишком шумный оркестр, многочисленные рюмки водки, волнения и переживания сегодняшнего дня, усталость - все это создает ощущение натянутой струны. Эта поездка такая напряженная, столько переживаний на каждом шагу. Нам хотелось бы остаться, но мне необходимо быть завтра бодрой, и новые друзья отвозят нас в гостиницу, очень быстро прощаются и исчезают.

На следующий день мы выезжаем в Ялту на такси с очень симпатичным шофером "Интуриста", Борисом Нестеровичем. Погода дивная, и Ялта нам очень нравится, как и Дом Чехова. Я как бы вижу, гуляющую по набережной Даму с собачкой. Все здесь старомодно, курорт для дам в шляпах и с зонтиками. Окунув ноги в Черное море и посмотрев издалека на толпу купающихся туристов, мы возвращаемся через сады в гостиницу "Ореанда". И это название я слышала от своих родителей. Да, правда, мне это очень напоминает, как говорил Папа, Амальфитанский берег, около Неаполя: такие же кипарисы, цветы и балконы, покрытые растениями. Я размечталась: как было бы хорошо провести каникулы здесь, в этой гостинице, в комнатах с большим балконом, выходящим на море. Все здесь старое и, может быть, неудобное, но мне нравится.

Из Ялты мы едем вдоль берега, задерживаемся у двух старинных дворцов: Воронцова-Дашкова и Ливадии. И решаем обедать в "Шалаше" у Байдарских ворот. Там, благодаря нашему шоферу, очень скоро стелят белую скатерть на один из деревянных столов в саду. Едим очень вкусный обед. Возвратясь в Ялту, я из "Ореанды" звоню в "Интурист" и узнаю, что имею разрешение на поездку в "Саблы". Ура! На следующее утро, в девять часов. Я в восторге!

И вот мы по дороге в "Саблы", к сожалению, не с Борисом Нестеровичем, которого мы предпочли бы, а с другим шофером. "Саблы" теперь не называются больше "Саблы", село (262) было переименовано сначала в Партизанскую, а теперь носит название Каштанная. Так же, как и по дороге в Каменку, я смотрю на обе стороны дороги, стараясь и сейчас ничего не пропустить. Найду ли я папин дом? Стоит ли он ещё? Смогу ли я узнать его по фотографиям, которые висят на стене нашей квартиры? Узнаю ли это последнее жилище моего отца в России и место "неосуществленного колхоза"? Дорога, как всегда, забита грузовиками, но мы довольно быстро приезжаем - это всего в пятнадцати километрах от Симферополя. Снова я хочу замедлить эти последние минуты перед встречей. Мы поворачиваем направо и выезжаем на другую дорогу, она чуть уже, и потом вдоль длинной аллеи... Да, да... Вот видны "Саблы". Дом. Я сейчас же узнаю его большие стеклянные окна. Бегом поднимаюся на верхний этаж (и муж фотографирует меня в окне). Ищу кого-нибудь и нахожу контору, где работают несколько женщин. Стараюсь объяснить, кто я и причину моего появления в этом доме. Они начинают меня расспрашивать. Незаметно для себя я вдруг уселась на письменный стол, стоящий в этой широкой комнате, продолжая рассказывать, а новые люди все приходят и приходят. Их двадцать пять - тридцать - тридцать пять человек. Я объясняю, почему сюда приехала, говорю об отце, отвечаю на разные вопросы, которыми они непрерывно меня обстреливают. Они хотят все знать: как мы живем на Западе, чем я занимаюсь и совсем очарованы простым фактом моего приезда сюда. Я для них человек, как бы упавший с неба, и мы болтаем обо всем понемногу. Но время идет! Бог знает, как долго я здесь просидела! Мой муж говорит, что уже почти два часа, но я не могу этому поверить! Я могла бы продолжать, но хочется увидеть дом, осмотреть комнаты и ещё многое узнать. Что переменилось и что осталось от того, как было прежде. Директор детского сада, очаровательная Евгения Петровна Жиленко, и она, кажется, с восторгом хочет мне показать все. Вот спальни, с детскими белыми кроватками, дальше комнаты для игр. Игрушки разложены по полкам, некоторые разбросаны по полу, здесь раньше находились столовая и гостиная. Все - как во сне, и, проходя по комнатам, я волнуюсь и возбуждена больше, чем если бы я выпила десять рюмок водки! В саду играют дети, некоторые раскачиваются на качелях, (263) другие кружатся на каруселях. Сад кажется чуть заброшенным, но все-таки очень приятным, много растений и кустов сирени. Две старушки говорят, что они помнят рассказы своих родителей о семье Давыдовых, которые жили в этом доме и были добрыми и справедливыми людьми. А моя прабабушка никогда не упускала случая их вознаградить. Кто-то предлагает навестить старушку, жившую поблизости, она как будто бы знала её. Мы действительно нашли девяностовосьмилетнюю женщину. Она сидела в маленькой хате и чистила картошку. Из дома, больше похожего на барак, разносился чудесный запах куриного бульона. Какое совпадение! Эта старушка, будучи ещё девочкой, обычно приносила на продажу моей прабабушке цыплят и кур! Мы едем дальше, посмотреть на сады, где Папа выращивал фрукты, о которых он мне рассказывал: персики, груши, яблоки... У калитки сада, который принадлежит сейчас совхозу, мы видим рабочих и администратора. Они открывают ворота, и вы входим. Опять объясняю причину моего присутствия здесь. Реакция непосредственна: они тоже хотят узнать, как и почему я приехала сюда. Мне приносят фунтов двадцать яблок, некоторые желтые, другие красные; первые, чтобы съесть сейчас, а красные в октябре, когда они поспеют и мы уже вернемся обратно в Париж. Я смотрю на эти громадные сады и пытаюсь представить себе, как шагал Папа между рядами фруктовых деревьев, и любуюсь этим пейзажем. Никакие холмы не задерживают взгляд, только долины и горизонт. Если бы обстоятельства сложились иначе, я тоже могла бы здесь жить... Но эти мечтания бесполезны.