Елена Долгопят - Фармацевт

- Интересно, - сказал Васенька, - а вот человек прошел в пальто, с такой шапкой, где его пальто?

- Они у себя в кабинетах раздеваются, - сказал апостол.

Васенька зевнул вдруг и покачнулся, забывшись на мгновение сном.

- Это я от горячего.

- Иди-ка ты туда, в тот же проход, только не направо теперь, а налево. Там закуток с лежанкой. Только обувку скинь.

Васенька обувку скинуть не успел, уснул сидя. Но проснулся он босым, лежащим под одеялом в кромешной тьме. Шуршала мышь, как давеча, в злополучном том доме.

Когда он очнулся в другой раз, из прохода падал электрический свет, доносился чей-то разговор. Женский голос и мужской. Васенька сквозь дрему слышал эти голоса, невесть о чем говорящие, - Васеньке все казалось, что о нем.

Окончательно он проснулся в тишине. Падала полоса света. Васенька откинул одеяло. Надел свои ботинки, настоящие солдатские, купленные по осени на рынке. Расправил на лежанке одеяло. И вышел из закутка.

В гардеробе на месте апостола Петра сидел совершенно другой человек.

Это был солидный седовласый мужчина, в костюме, белейшей рубашке, с узким, под горло подвязанным галстуком, с гладкими, тщательно выбритыми щеками, впалыми от старости.

Приемник исчез. На лаковом барьере лежала газета. На газете - очки. В очках отражалось электричество.

Человек за барьером смотрел на Васеньку холодно.

Прямо министр, подумал Васенька. И поздоровался.

- Здравствуй, - важно ответил министр.

- Я это, - сказал Васенька, - а где тут вчера был дядечка?

- Наверху, - сказал министр.

Надел очки.

Развернул газету.

Васенька подошел к лифту и нажал кнопку, тотчас же загоревшуюся. Надо сказать, что до этого он видел лифты только в кино.

Двери замкнулись, а Васенька еще не нажал ни одной кнопки в кабине. Он сообразил, что кнопки с цифрами означают этажи. В этом лифте таких кнопок было всего две: с цифрой "один" и с цифрой "пять". Первый этаж был, очевидно, тот, на котором лифт стоял. И Васенька нажал на кнопку с цифрой "пять".

Лифт был просторный, с зеркалом во всю стену. На боковой стене криво чернела надпись. Вася склонил голову и шепотом прочел по складам: "Аня, я тебя люблю". Лифт разомкнул двери.

За лифтом следовало фойе с буфетной стойкой и довольно большим цельным окном напротив, с сереющим за ним декабрьским небом. Уборщица мыла паркетный пол, переставляя стулья. На столах в вазочках стояли сухие цветы. За стойкой в стене было окно раздачи. За ним горел свет, слышались голоса, стук ножей, горячее масляное шипение, россыпь смеха.

- Здравствуйте, - сказал Васенька уборщице.

- Здравствуй. - Она выпрямилась и посмотрела на него.

- Я это... Дядечку ищу. Босой он. Он снизу.

- Филатыча? На шестом этаже погляди.

- А это какой?

- Это пятый.

- Как же? В лифте шестой кнопки нет.

- Без лифта. В тот проход и по лестнице.

Из прохода можно было повернуть на лестницу, а можно было в коридор, просторный, высокий, со множеством фотографий по стенам. С фотографий смотрели очень красивые женщины и не менее красивые мужчины в не виданных Васенькой нарядах, шляпах, шляпках. Глаза прекрасных женщин и мужчин были печальны и смотрели, конечно, не на Васеньку, а устремлены были в какую-то дальнюю даль. Фотографии объясняли надписи. Но Васенька не стал их читать: слишком мелко, слишком много, слишком тесные буквы. И по пустому коридору он прошел совсем чуть-чуть, опасаясь этой пустоты. Да и взглядов со стен из черных глазниц...

Васенька вернулся к лестнице. Поднялся на пролет и услышал пение.

Он приостановился.

Пел мужчина. Хорошо, как будто по телевизору. Без музыки, прямо так.

Васенька послушал, но не понял, о чем он поет. Как будто на иностранном языке. И стал тихо подниматься навстречу голосу.

Он оказался в коридоре шестого этажа, очень похожего на пятый, только фотографии по стенам висели другие. Даже знакомые лица вдруг угадал на них Васенька. И сообразил, что знакомы они ему по телевизору, но только очень немногие. Человек, может быть, десять из всех лиц, глядевших со стен.

В стене справа оказались двустворчатые запертые двери, большие, как ворота.

Пение оборвалось, и Васенька замер, будто только голос его и вел. И так он стоял некоторое время как потерянный. Вдруг он услышал еще чьи-то голоса. И надвигались они с той лестницы, по которой Васенька сюда поднимался. Васенька бросился по коридору дальше, но испугался грохота своих солдатских башмаков, остановился. Прижался к стене.

Говорили совсем по-иностранному. В основном мужской голос. Вступали иногда другие. Говорили громко, свободно. Смеялись.