Лев Толстой - Том 9. Анна Каренина

Исключительным в судьбе Анны было не только нарушение закона «во имя борьбы за подлинно человеческое существование», но и сознание своей вины перед близкими ей людьми, перед самой собой, перед жизнью. Благодаря этому сознанию Анна становится героиней толстовского художественного мира с его высоким идеалом нравственного самосознания.

Заканчивая «Войну и мир», книгу, полную исторического движения, борьбы и драматического напряжения, Толстой привел однажды старую французскую пословицу: «Les peuples heureux n'ont pas d'histoire» («Счастливые народы не имеют истории») [139] «Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой». СПб., 1911, с. 229. . Теперь семейная история, — «то, что произошло после женитьбы» [140] С. Л. Толстой. Очерки былого. Тула, 1965, с. 41. , — под пером Толстого наполнялась борьбой, движением и драматической напряженностью.

Что касается счастья, то оно, как особое, исключительное состояние, «не имеет истории». А брак, семья, жизнь — это не только счастье, но и «мудренейшее дело на свете» или «труднейшее и важнейшее дело жизни» (т. 20, с. 51), у которого есть и своя история.

Уже приготовляя рукопись романа к печати, Толстой вписал „эпиграф к первой части: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Далее следовало начало первой главы: «Все спуталось и смешалось в доме Облонских». Затем он решительной чертой слил эпиграф о текстом и слегка изменил следующую фразу. Так возникли два кратчайших введения в роман — философское: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», — и событийное: «Все смешалось в доме Облонских».

«Анна Каренина» отделена от «Войны и мира» всего несколькими годами. Но если, по словам Н. К. Гудзия, «Война и мир» — это «апофеоз здоровой, полнозвучной жизни, ее земных радостей и земных чаяний», то в «Анне Карениной» «господствует настроение напряженной тревоги и глубокого внутреннего смятения» [141] Н. К. Гудзий. Лев Толстой. М., I960, с. 113–114. .

Кажется, что в романе, в противовес идиллическому представлению о «семейном счастье», Толстой задался целью исследовать феноменологию семейного несчастья. В одном из черновых вариантов он писал: «Мы любим себе представлять несчастие чем-то сосредоточенным, фактом совершившимся, тогда как несчастие никогда не бывает событие, а несчастие есть жизнь, длинная жизнь несчастная, то есть такая жизнь, в которой осталась обстановка счастья, а счастье, смысл жизни — потеряны» (т. 20, с. 370).

Тень разлада скользит по всей книге Толстого. Она особенно заметна именно в узком, домашнем кругу и принимает различные формы в доме Каренина, в семействе Облонского, в имении Левина, но остается «тенью», которая разъединяет близких людей. «Мысль семейная» приобретала особенную остроту, становилась тревожным фактором времени.

Один из ранних набросков романа назывался «Два брака». Название впоследствии Толстой переменил, но тема двух браков осталась в романе. Это прежде всего семейные истории Анны Карениной и Левина. Кажется, что они построены по контрасту, что Левин как тип счастливого человека противопоставлен несчастному Каренину. Но это не совсем так. Семья Каренина разрушается, несмотря на все его усилия сохранить «обстановку счастья» в своем доме. Каренин был решительным сторонником «нерасторжимости брака». «В вопросе, поднятом в обществе о разводе, — говорится в одном из черновиков романа, — Алексей Александрович и официально и частно был против» (т. 20, с. 267). Но Каренин, «и официально и частно», терпит поражение. Толстой как будто сочувствует Каренину и считает его взгляд на семью верным, но, не погрешив против истины, рисует его беспомощным перед новыми веяниями времени и живой жизни. Ему не удается сохранить даже и видимость «обстановки счастья» в своем доме.

Левин тоже принадлежит к тем, кто считает брак нерасторжимым. Для него «обязанности к земле, к семье» составляют нечто целое. Но и он чувствует какую-то смутную тревогу, сознавая, что налаженный ход жизни нарушен.

В семейной истории Левина главная роль принадлежит Кити. Кити не то что понимает Левина, а прямо угадывает его мысли. Они были как бы предназначены друг для друга. Казалось бы, лучших условий для счастья при молодости и любви нельзя себе представить. Но у Кити есть одна черта, которая предвещает несчастье Левина. Она слишком себялюбива и свое себялюбие переносит на весь домашний уклад в Покровском. Чувства Левина, его внутренняя жизнь представляются ей принадлежащими лишь его совести, до которой ей нет дела. Она по-своему воспринимает и хранит форму счастья, не замечая того, что внутренней содержание, «смысл жизни» постепенно ускользает от нее. И так было до поры до времени. Отношения с женой стали усложняться по мере того, как Левина захватывала и увлекала идея опрощения, отказа от собственности и разрыва с дворянством и усадебным укладом, по мере того, как он вступает на путь, который он называл «жизнью по совести».