Лев Толстой - Том 21. Избранные дневники 1847-1894

17 марта. [ Казань . ] * 1 Осенью 1841 г. дети Толстые переехали из Ясной Поляны в Казань, где жила их опекунша — тетка П. И. Юшкова. В марте 1847 г. Толстой учился на втором курсе юридического факультета Казанского университета. Вот уже шесть дней, как я поступил в клинику, и вот шесть дней, как я почти доволен собою. […] Здесь я совершенно один, мне никто не мешает, здесь у меня нет услуги, мне никто не помогает — следовательно, на рассудок и память ничто постороннее не имеет влияния, и деятельность моя необходимо должна развиваться. Главная же польза состоит в том, что я ясно усмотрел, что беспорядочная жизнь, которую большая часть светских людей принимают за следствие молодости, есть не что иное, как следствие раннего разврата души.

Уединение равно полезно для человека, живущего в обществе, как общественность для человека, не живущего в оном. Отделись человек от общества, взойди он сам в себя, и как скоро скинет с него рассудок очки, которые показывали ему все в превратном виде, и как уяснится взгляд его на вещи, так что даже непонятно будет ему, как не видал он всего того прежде. Оставь действовать разум, он укажет тебе на твое назначение, он даст тебе правила, с которыми смело иди в общество. Все, что сообразно с первенствующею способностью человека — разумом, будет равно сообразно со всем, что существует; разум отдельного человека есть часть всего существующего, а часть не может расстроить порядок целого. Целое же может убить часть. Для этого образуй твой разум так, чтобы он был сообразен с целым, с источником всего, а не с частью, с обществом людей; тогда твой разум сольется в одно с этим целым, и тогда общество, как часть, не будет иметь влияния на тебя.

Легче написать десять томов философии, чем приложить какое-нибудь одно начало к практике.

18 марта. Я читал «Наказ» Екатерины * 2 «Наказ», составленный Екатериной II в 1766 г. для «Комиссии о сочинении проекта нового уложения», содержал многие положения, высказанные Ш.-Л. Монтескье в его книге «О духе законов» («Esprit des lois») (1748). По заданию проф. гражданского права Д. И. Мейера Толстой занимался сопоставлением «Наказа» с сочинением Монтескье. , и, так как дал себе вообще правило, читая всякое сурьезное сочинение, обдумывать его и выписывать из него замечательные мысли, я пишу здесь мое мнение о первых шести главах этого замечательного произведения.

[…] Понятия о свободе под правлением монархическим суть следующие: свобода, говорит она, есть возможность человека делать все то, что он должен делать, и не быть принужденным делать то, что не должно делать. Я бы желал знать, что понимает она под словом должно и не должно; ежели она разумеет под словом, что должно делать, естественное право, то из этого ясно следует, что свобода может только существовать в том государстве, в законодательстве которого право естественное ни в чем не разнствует с правом положительным — мысль совершенно верная. […]

19 марта. Во мне начинает проявляться страсть к наукам; хотя из страстей человека эта есть благороднейшая, но не менее того я никогда не предамся ей односторонне, т. е. совершенно убив чувство и не занимаясь приложением, единственно стремясь к образованию ума и наполнению памяти. Односторонность есть главная причина несчастий человека. […]

21 марта. В X главе излагаются основные правила и опаснейшие ошибки, касающиеся до уголовного судопроизводства.

В начале этой главы она задает себе вопрос. Откуда происходят наказания и откуда происходит право наказывать? На первый вопрос она отвечает: «Наказания происходят от необходимости охранения законов». На второй отвечает тоже весьма остроумно. Она говорит: «Право наказывать принадлежит одним законам, а делать законы может только монарх, как представитель всего государства». Во всем этом «Наказе» представляются нам постоянно два разнородные элемента, которые Екатерина постоянно хотела согласить: именно, сознание необходимости конституционного правления и самолюбие, то есть желание быть неограниченною властительницей России. Например, говоря, что в монархическом правлении только монарх может иметь законодательную власть, она принимает существование этой власти за аксиому, не упоминая происхождения ее. Низшее правительство не может накладывать наказаний, ибо оно есть часть целого, а монарх имеет это право, ибо он есть представитель всех граждан, говорит Екатерина. Но разве представительство государем народа в неограниченных монархиях есть выражение совокупности частных, свободных волей граждан? Нет, выражение общей воли в неограниченных монархиях есть следующее: я терплю зло меньшее, ибо если бы не терпел его, подвергнулся бы злу большему.