Лев Толстой - Том 12. Произведения 1885-1902 гг

Профессор Казанской духовной академии А. Гусев объявил воззрения автора «Крейцеровой сонаты» вредными и неосновательными. Насколько превратно была понята им повесть, можно судить по его утверждению, что Толстой якобы считал, что «если на свете будет меньше людей, в таком случае они будут лучше есть, пить, одеваться и проч. и не будет существующей теперь нищеты» (А. Гусев. О браке и безбрачии. Против «Крейцеровой сонаты» и «Послесловия» к ней гр. Л. Толстого. Казань, 1891, с. 102).

Критик реакционного «Русского вестника» Ю. Елагин, не отрицая реализма повести, упрекал автора за односторонность, искажающую действительность. По его мнению, писатель изменил принципам собственного творчества и создал произведение в духе западных реалистов. «И пусть граф Толстой, — писал критик, — отрекается от самим им созданных прекрасных образов, пусть он вместе с Мефистофелем признает их «бредом наяву», а мы все-таки ему не поверим, мы все-таки знаем, что жили на свете Кити и Левин и что они любили друг друга любовью чистою и прекрасною» («Русский вестник», 1891, № 2, с. 340).

Н. К. Михайловский в заметках о повести, публиковавшихся в ряде номеров журнала «Русская мысль» за 1891–1892 годы, не разделяя философии Толстого, высоко оценивает его как художника. Критик выступал против отождествления взглядов автора и героя «Крейцеровой сонаты». При этом он обращал внимание на отсутствие в произведении авторских «указаний», позволяющих дать четкое разделение двух позиций: героя и писателя.

«Крейцерова соната» есть во всяком случае художественное произведение, а Позднышев — художественный образ. В какой мере автор вложил ему в уста свои собственные убеждения и в какой мере эти убеждения видоизменяются тем особенным положением, в которое Позднышев поставлен фабулой повести, об этом можно только догадываться» (Н. К. Михайловский. Литература и жизнь. (Письма о разных разностях). СПб., 1892, с. 81).

Другой критик «Русской мысли», М. Протопопов, в статье «Психологический вопрос. (По поводу повести Льва Толстого «Крейцерова соната»)» правильно указал на двойственность героя, разрываемого самыми противоречивыми побуждениями: «Вся беда Позднышева в том, что он человек не цельный, а половинчатый…» («Русская мысль», 1891, № 8, с. 139). Однако это верное наблюдение не помешало М. Протопопову приписать все мысли героя автору повести.

Сразу же по прочтении повести, А. П. Чехов писал А. Н. Плещееву: «… едва ли можно найти что-нибудь равносильное по важности замысла и красоте исполнения. Не говоря уж о художественных достоинствах, которые местами поразительны, спасибо повести за одно то, что она до крайности возбуждает мысль. Читая ее, едва удерживаешься, чтобы не крикнуть: «Это правда!» или «Это нелепо!» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем в 30-ти томах. Письма, т. 4. М., 1976, с. 18). Спустя некоторое время, он уже сдержаннее отозвался о повести: «До поездки <���на Сахалин> «Крейцерова соната» была для меня событием, а теперь она мне смешна и кажется бестолковой…» (там же, с. 147).

В тексте, в том месте главы XXIII, где рассказывается о начале исполнения «Крейцеровой сонаты», учтено исправление, сделанное С. А. Толстой в соответствии с последовательностью вступления инструментов: начинает скрипка и только через несколько тактов вступает рояль (см.: «Литературное наследство», т. 69, ни. 2. М., 1961, с. 452).

Послесловие к «Крейцеровой сонате». — Впервые опубликовано вместе с повестью в изд.: «Сочинения гр. Л. Н. Толстого», ч. 13. «Произведения последних годов». М., 1891. Первая редакция «Послесловия» датирована 6 декабря 1889 года. Начало работы над ним относится, по-видимому, к концу октября 1889 года. 1 ноября в ответ на письмо В. Г. Черткова с советом дать «в какой-нибудь форме… более всестороннее освещение вопроса» Толстой сообщает: «Я даже начал писать послесловие, ответ на вопрос: что думает сам автор о предмете рассказа. Я бы желал написать это. Как бог даст» (т. 86, с. 271). Таким образом, «Послесловие», начатое еще до того, как писатель стал получать от читателей письма с просьбами разъяснить повесть (см.: Л. Д. Опульская. Л. Н. Толстой. Материалы к биографии с 1886 по 1892 год, с. 202), закончено было в апреле

1890 года. Оно, как и повесть, еще до напечатания распространилось в списках. Толстой писал о «Послесловии»: «Я не то, что доволен послесловием. И форма изложения, и порядок, и мера — все неверно, но мысли, высказанные там, верны, искренни, и я с величайшим напряжением и радостью открывал их» (т. 87, с. 24).