Джафар Джабарлы: Севиль

Джафар Джабарлы

СЕВИЛЬ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

С е в и л ь

Б а л а ш - ее муж

Г ю л ю ш - сестра Балаша

Э д и л я (Дильбер)

А т а к и ш и - отец Балаша

Б а б а к и ш и - отец Севиль

А б д у л - А л и-бек - приятель Эдили

М а м е д - А л и - приятель Эдили

Т а ф т а - прислуга

Г ю н д ю з - сын Севиль и Балаша

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Последние лучи солнца уходят за далекие горы, и город постепенна погружается в темноту.

Комната в старом доме. Старинные полки, карнизы, ниши с расставленной посудой. Тут же пианино, гардероб, европейская мебель.

Севиль (сидит у пианино и, ударяя одним пальцем по клавишам, уныло поет).

Мой жестокий, милый друг!

Память горше яда мне.

Ах, друзья, судьба на миг

Не была отрадой мне.

Мой жестокий, милый друг!

Что с тобою, милый друг?

Ты такой унылый, друг!

Кто-то подучил тебя.

Был другим ты с милой, друг!

Что с тобою, Милый друг?

Входит Гюлюш с лампой руках и повторяет последнюю строку песни.

Гюлюш. Что ты, Севиль, такая скучная? Не больна ли?

Севиль. Нет, Гюлюш, я здорова.

Гюлюш. Как - здорова? У тебя и глаза красные. Опять плакала?

Севиль. Мне грустно, Гюлюш. Сегодня Балаша нет так долго.

Гюлюш. И ты сидишь голодная, ждешь его?

Севиль. А как же, Гюлюш? Хуже отравы хлеб, что мы едим. Бедный Балаш работает дни и ночи, из сил выбивается. Даже покушать ему некогда. Вот уже второй день он домой не заходит.

Гюлюш. Ну и что же, Севиль?

Се в иль. Как - что? Раньше мы были бедны. День трудились, вечером ели свой кусок хлеба с радостью. Жили не тужили. А теперь, слава богу, имеем достаток. Да что толку? Друг друга не видим. Он работает голодным. Да и мне кусок в горло не идет.

Гюлюш. Ах, Севиль, какая же ты наивная! Откуда ты знаешь, что он работает дни и ночи и ничего не ест. Севиль. Как же мне не знать? Гюлюш. Ведь ты же с ним не бываешь?

Севиль. Сам он говорит. Где же он бывает, если не на работе? Забежит домой, выпьет впопыхах стаканчик чаю - и опять на работу. Черт бы побрал такую работу, что и дни отнимает и ночи. И несчастны же наши женщины! Русским и армянкам куда легче. Вот, вот хотя бы жена Ивана. Жалованье у нее больше, чем у мужа. А мы сидим себе и ждем, что муж принесет. Ах, если бы я умела что-нибудь делать! Как бы я помогала Балашу!

Гюлюш. Бедная ты моя, Севиль. Если бы ты знала, что творится на свете! (Берет с этажерки письмо.) Что это за письмо?

Севиль. Не знаю. Оно было в книге Балаша. Утром я подняла с полу.

Гюлюш (пробежав письмо). Опять от нее... (Сердито комкает письмо.)

Севиль. От кого, Гюлюш? Ты осторожнее, Гюлюш. Порвешь. Там карточка. Погляди, какая хорошенькая барышня, с гребешком на голове да с цветком на груди...

Гюлюш. Ах, какая ты жалкая, Севиль! Над тобой издеваются, а ты целый день сидишь голодная и ждешь Балаша.

Севиль. А как же быть, Гюлюш? Ну скажи, что делать? Он, бедняга, трудится, а мне... до еды ли?

Гюлюш. А ты знаешь эту женщину?

Севиль. Где мне! Я только карточку ее видела. А вот другую он к стене прибил. Вместе, говорит, служим. Как-то я сказала ему: пойдем и мы снимемся вместе и карточку прибьем к стенке. Да он не согласился... Как ты думаешь, Гюлюш, я выйду на карточке? Ах, боже мой, как мне хочется иметь свою карточку, поглядеть, как я выйду.

Гюлюш. Пойдем, Севиль, со мной. Тебя снимут.

Севиль. Нет-нет. Разве Балаш позволит? Без него я шагу не могу сделать. Ах, Гюлюш, если бы я была такая, как ты. Я бы училась и помогала ему.

Гюлюш. Бедная Севиль! Жалкая!

Севиль. Гюлюш, милая, скажи, почему ты последнее время меня все бедной да жалкой называешь?

Гюлюш. Ах, Севиль, ты и впрямь бедная, жалкая. На все смотришь глазами Балаша. Тебе хочется, чтобы весь мир служил только его счастью. А для себя тебе ничего не надо.

Севиль. Ну да! Что я без него? Да будет благословенна его тень над моей головой!

Гюлюш. Его тень - вот эта черная чадра. Пока -она на тебе, ты не перестанешь быть жалкой.

Севиль. А что же делать?

Гюлюш. Сними и брось.

Севиль. А Балаш? Разве согласится? Он против того, чтобы и ты ходила открыто.

Гюлюш. Но я все же хожу...

Севиль. Ну, ты уже прослыла безумной. Что он может сказать тебе? Он тебя и сестрой не считает. Помешанная, говорит. А я ему - жена. Как могу не слушаться его? Муж-то ведь - тень аллаха.

Гюлюш. Глупости. Ни аллаха нет, ни его тени.

Севиль. Господи, прости!... Не говори так, Гюлюш! Нехорошо!

Гюлюш. Бедная Севиль! Ты слепо веришь в людей. У тебя перед глазами черное покрывало. Я хотела бы сорвать его, но боюсь, выдержишь ли ты весь ужас, который предстанет перед твоим взором.