Кира Эллер: Кома

***

Вышла под недовольное ворчание охраны, будто в бреду села на трамвай, чуть было не перепутав маршрут, доехала до автовокзала, не обрадовал меня даже тот факт, что успела на экспресс. Сумка не давала мне покоя. Дорога показалась мне вечностью, хотя автобус приехал в Пярну на двадцать минут раньше. Делала я все автоматически - поймала такси, заехала в магазин, доехала до дома, расплатилась.

Дом был тих и пуст. Внизу у лестницы на второй этаж нашла записку двоюродный брат ( он живет на первом этаже) с семьей уехал на выходные в деревню. Значит, до послезавтрашнего утра меня никто не побеспокоит. Летом в конце недели мало кто сидит в городе. Кинув сумки на кровать, открыла все окна. На улице даже вечером жара, пусть сырость выветрится. Протерла мебель, достала из коробки в каморке телевизор, принесла в комнату и подключила. Порылась в дорожной сумке и достала свое самое большое сокровище - небольшую черно-белую фотографию, с которой смотрел серьезный блондин, моя первая любовь, такая же вечная как и трагическая - и поставила ее на видное место. Уже можно жить.

Приготовила наспех что-то перекусить и села за ящик. Мне всегда нравилось, что в Эстонии западные телеканалы транслируются без перевода. Английский я знаю свободно и слушать живую речь для меня сплошное удовольствие. Но сегодня это преимущество было явно не в кайф. Лениво ковыряясь вилкой, я пыталась понять, о чем речь, но вникнуть не могла. Мысли упорно возвращались к случайной находке.

Хорошая кожа, мягкая, такая сумочка должна стоить немалых денег. Открыть... или не стоит? Любопытство мое, наверное еще не раз меня впутает в какую-нибудь глупость, устоять я не смогла. Раз я взяла, надо же знать, кому возвращать! Потянула за молнию с опаской, она поехала, как по маслу. Что это?! Я ожидала увидеть какие-нибудь документы, бумаги, но такое! Кто, упаси боже, будет набивать такую дорогую сумку старыми носками?! Первый, что я вытащила, был белый в веселую красно-зеленую полосочку. Эдакая рождественская колористика. На месте большого пальца внушительная дыра. К тому же носок явно не первой свежести. Что за чушь?

- Индре, - обратилась я к блондину, - как ты думаешь, чтобы все это значило?

Блондин не ответил. Он давно уже ни на что не отвечал, что совсем не мешало мне постоянно разговаривать с ним вслух. Да, несмотря на то, что прошли уже годы и годы с того дня как он погиб, я все еще не могла его забыть. С самого раннего детства я была безумно влюблена. Его смерть разбила мне сердце еще до того, как я успела как следует вырасти. До того даже, как я успела понять, что эта любовь - та самая, вечная... Поняла я это, когда его уже не стало. Пыталась покончить с собой, семь или восемь лет пребывала в жуткой депрессии. Потом как-то успокоилась, стала жить нормально, но уже никого я так не любила... И я так и не отучилась от привычки с ним разговаривать, советоваться и даже спорить - это всегда помогало разбираться в сложных вещах. Таких, как например, это.

Никакой визиткой там и не пахло, зато куча носков на ковре смердела очень даже неплохо. Мне еще не приходилось встречаться с такой нежной любовью к грязным носкам. Чудно. Уже с брезгливостью засунув руку в сумку, я выудила завернутый в тетрадный клетчатый лист квадратный сверток. Бумагу я развернула и, скомкав, швырнула в носочную кучу. В руках у меня был самый обыкновенный черный футляр для ювелирных изделий. Сверху - три полосы: белая, синяя и желтая. Признаться, у меня мурашки по коже бегали, когда я его открывала.

Внутри было достаточно простенькое по форме колечко - две полосы драгоценного металла, золота и платины, пересеченные по диагонали третьей полосой из семи бриллиантов квадратной огранки. По внутренней стороне шла надпись, но такими странными буквами, то ли готическими, то ли вообще иероглифами, что как я ни силилась, ни одного знака разобрать не смогла, не то что прочитать.

Я положила это хозяйство на стол перед самым своим носом и закурила. Надо было подумать. Как-то все это нелепо...глупо. Но ведь какое-то объяснение должно быть! Вернуть кольцо я уже не смогу, ведь кому возвращать неизвестно. И что мне делать с ним, тоже. Взгляд нечаянно упал на клочок мятой бумаги на ковре. Может, он мне что-нибудь объяснит? Я подняла его, осторожно развернула и положила на стол. На нем твердым, но весьма эмоциональным почерком было написано, явно в спешке:

Не могу его больше носить, это опасно. Сделай так, чтобы оно исчезло. Когда будет поспокойнее, и оно мне понадобится, я дам объявление о полосатых кроликах в Пярну П.... Будь поосторожнее, с ним шутки плохи. Не одевай ни в коем случае.