Кира Эллер: Орион 2409 (Кома - 3)

Кира Эллер

Орион 2409 (Кома - 3)

Измученная, обессиленная, она не могла больше ни плакать, ни переживать. С каким-то немым отупением она смотрела, как медленно закрываются врата, унося в никуда ее сокровища, и яркий луч света изнутри становится все тоньше и тоньше. За ее спиной в тяжелую дверь ломилась стража, а вдалеке слышались четкие, но какие-то нереальные, гулкие шаги Сверкающего. Спутанная прядь когда-то нежно-фиолетовых волос устало упала на лоб. Кончено, подумала она. Она сделала все возможное в ее силах, а теперь ее ждет участь мужа. Он был схвачен по дороге в храм и, наверное, его безжалостно растоптанное тело давно уже окоченело. В жизни не осталось ничего, что имело хоть какое-то значение, а что будет дальше ее абсолютно не волновало. Еще секунда, массивная дверь сдалась под напором и в помещение ворвался вооруженный отряд...

***

Она собиралась поспать подольше, но солнце, нахально светящее сквозь жалюзи, ей этого не позволило. Кровать напоминала полосато-солнечный матрас, и эти яркие, слепящие полоски то и дело светили сквозь закрытые веки, вытесняя ночную негу.

Она вылезла из постели, привычным движением нащупала тапки и, не открывая глаз, на ощупь побрела на кухню. Автоматически включила стереосистему, которая, пошуршав задумчиво с секунду, послушно стала выдавливать из себя утренние новости.

Так же на полном автопилоте она включила кофеварку и лишь усевшись за стол с чашкой горячего кофе, открыла глаза полностью.

- Какая гадость, - пробурчала она, глянув на большие кухонные часы, полседьмого... И кто только додумался устроить спальню на солнечной стороне?

Но вопрос был чисто риторический - этот кто-то продолжал спать с невозмутимостью суслика в той самой постели, откуда она только что вылезла, и солнце ему совсем не мешало. Ему, Индреку...

Впрочем, не было ничего странного, что именно сегодня она рано проснулась, да и что скрывать - даже спать толком не смогла, принимая во внимание всю важность грядущего дня. Сегодня заканчивался ее годовой отпуск и сегодня же она должна была явиться под суровое око Сверкающего, чтобы вновь взять на себя обязанности по управлению Департаментом Времени.

Есть люди, которые безошибочно угадывают погоду, когда у них ноет рука, нога, болит голова или еще что-нибудь. Они точно знают, когда поменяется температура за форточкой. У Кей такого не было, зато было другое. Достаточно долго познавая себя, учась развивать свои сенсорные способности, она приобрела некую странную чувствительность - она предчувствовала неприятности. Ей было абсолютно плевать, солнце за окном или будет гроза, ее организм на это не реагировал. Но если внезапно, ни с того ни с сего она начинала задыхаться - верный признак, что случится что-то очень нехорошее. Такое чувство, что на грудь со всего размаху шлепают большой кусок тяжелого, липкого теста. Оно растекается, давит на грудную клетку, липнет к рукам и мешает дышать. Отвратительное ощущение... и именно сегодня оно вернулось. Ни кофе, ни кондиционер не спасали. Да и не могли спасти, она точно знала, что чувство исчезнет, как только неприятность себя проявит. К сожалению, предугадать ее было невозможно, оставалось только ждать.

Копаться в себе смысла не было, она давно уже устала прислушиваться этой липкой субстанции в надежде, что она все-таки выдаст свою кошмарную тайну раньше времени. Безнадежно. Приходилось мириться с этим чувством и пытаться его не замечать, что было все-таки трудно. Попробуй займись чем-нибудь, когда тебе перекрывают кислород...

Будить Индрека не хотелось, а если уж совсем честно, не хотелось с ним разговаривать. Странно, подумала Кей, это так на меня не похоже. Никогда раньше она не позволяла никому управлять собой и говорить, что ей делать. Но тогда, год назад, когда она, разбитая и опустошенная, смогла вернуться в нормальную жизнь, он возник из ниоткуда, да так и остался. Поначалу она плохо соображала как жить и что делать, порой у нее даже бывали провалы в памяти, поэтому его помощь, советы и любовь оказались как нельзя кстати. Но потом, когда она оправилась и все встало на свои места, такая ситуация перестала ее устраивать. Без сомнения, Индре был замечательным человеком, просто он не признавал за ней самостоятельности. Качать права было бесполезно может быть потому, что большое значение играла разница в возрасте - будучи на восемь лет старше он всегда видел в ней лишь маленькую девочку. Он любил комментировать и поправлять каждый ее шаг, пространно объяснять ей то, что она и так давно уже знала. Она смирилась, хотя порой такое отношение бесило не на шутку, но в конце концов привычка оказывалась сильнее принципов. Молодой, красивый, богатый, любит ее - за это можно было простить командный тон.