Василий Нарежный: Два Ивана, или Страсть к тяжбам

Идучи домой в сумерки, наши друзья остановились на пустыре, и Никанор воззвал:

— Что ж из этого будет? Философам, каковы, например, мы, надобно подумать о последствиях тех случаев, какие в жизни человеческой на каждом шагу встречаются. Тебе известно…

Едва он выговорил последние слова, как прямо против них показались прелестные дочери пана Харитона, неся в передниках нечто тяжелое. Наши щеголи были догадливы; не плоше старинных витязей, встретили красавиц вежливо, и Никанор первый спросил:

— Что это у вас в передниках?

Девушки остановились и молча открыли передники, в коих были пребольшие арбузы и дыни.

— Ах! — вскричал Коронат, — какая ужасная тяжесть! от этого можно надсадить грудь и оттянуть руки!

— Позвольте нам, — воскликнул Никанор, — взять на себя эту обузу; для нас ничего не будет стоить донесть сей груз до самых ворот вашего дома!

— Верим, — отвечала Раиса с простосердечною улыбкою, — но если кто попадется навстречу, тогда что с нами, бедными, будет?

— Кому встретиться в глубокие сумерки, — возразил Никанор, — а если бы такая беда и случилась, то даю шляхетское слово, что нахалу тому разом сломлю шею!

— От этого нам не легче будет, — отвечала с улыбкою Раиса, — если ты даже и убьешь его, то что пользы, когда мы останемся без кос?

— Косы ваши, — возразил Никанор уверительно, — когда-нибудь опять вырастут, а сломленная шея супостата никогда уже не выпрямится.

Споря таким образом, девушки не делали, однако ж, вперед ни одного шагу, меж тем с каждою проходящею минутою становилось темнее, и они убедились, что нечего опасаться уже какой-либо встречи. С потупленными взорами прекрасные сестры открыли передники, студенты выхватили ноши, и все тихими шагами отправились к дому пана Харитона. Всякий догадается, что дорогою влюбленные шляхтичи не были немы. Они наговорили девушкам множество полтавских учтивостей, а те отвечали им односложными словами и умильными взглядами. Они во всем были согласны, и все обвиняли причину, возродившую столь сильную вражду между бывшими соседями и приятелями.

— Если бы негодные кролики твоего брата, Коронат, — сказала Лидия со вздохом, — не поели отпрысков молодых деревьев в саду нашем и не опустошили огорода, сего бы не было; мы жили бы на своих хуторах и, может статься, были бы счастливее!

— Без сомнения, счастливее, — вступил, в речь Никанор, — но что мешает нам употребить все силы к прекращению сей ссоры?

Тут достигли они ворот дома Харитонова. Прелестные девицы подняли передники, и щеголи почтительно опустили в них свои ноши. Естественно, что при сем случае нельзя было рукам их не столкнуться, и как молодые шляхтичи, так и милые сопутницы их вздрогнули, как не вздрагивали — первые, когда в Полтавской семинарии клали их на скамейки, дабы некоторого рода орудиями внушить им более охоты к просвещению; а последние, когда мощные длани грозного родителя расплетали черные их косы, дабы, когда они стоят в церкви, менее заглядывались на молодых шляхтичей. Несколько мгновений все четверо стояли неподвижно в безмолвии. Наконец Никанор, как и следует старшему рыцарю, первый спросил с нежностию:

— Часто ли ходите вы на баштан? [7] Сим именем называется место, где исключительно сажают дыни и арбузы.

— Каждый вечер, — отвечала Раиса, потупив взоры.

— Так мы каждый вечер будем дожидаться вас у плетневой калитки, — воскликнул студент.

— А если кто проведает?

— Кого понесет нелегкая в поздний вечер на чужой баштан, когда у всякого есть свой?

— А если кто-либо из родных вздумает проводить нас?

— Разве мы слепы?

— Ну, как хотите!

Тут расстались наши влюбленные.

Влюбленные? так проворно? Я отвечаю, что тот, кто теперь меня о сем спрашивает, верно еще влюблен не был: любовь — спросите у всех опытных — можно уподобить пороху. Хотя б его была превеликая куча, кинь в нее самую малую искру, и в один миг все вспыхнет. Сверх того, надобно сказать правду, что Никанор и Коронат из всех молодых шляхтичей, в селе Горбылях отличавшихся, были самые статные, самые видные и самые отважные, а к тому ж барыша — ученые, хотя, правда, иногда бывает, что последнее достоинство в глазах девушек много унижает цену первых. В умах иных и мужчин человек ученый есть нечто странное, даже ужасное.

Итак, мои влюбленные шляхтичи, идучи домой, не умолкали в похвалах своим возлюбленным.

— Ах! — восклицал Никанор, — как прелестна, как разумна Раиса!