Александр Филиппов - Не верь, не бойся, не проси

Новокрещенов согласился счастливо, тряхнул бутылкой, полюбовался водоворотом возникших в ней маленьких пузырьков, поставил по соседству с пиалами и пузатым фарфоровым чайником, предложил:

- Давай, Алик, по маленькой, угощаю. Я вчера пенсию получил. Так что гуляем!

- Добрый ты, Жора-джан! - причмокнул Алик, зубами сорвав пробку, которую сам же и закатал накануне своей чудо-машинкой. Налил водку в пиалы с налипшими на белоснежно-фарфоровые стенки темно-зелеными распаренными чаинками. - Я тоже добрый! Харашо живешь, пенсия получаешь. Молодой такой, а на пенсии. Воевал, да?

- Служил. С зеками работал. Теперь вот платят - за выслугу, - скупо пояснил Новокрещенов, бережно беря тряскими пальцами пиалу с водкой.

- Харашо! - опять разулыбался Алик. - Я зека знаю, сам сидел. Шесть месяцев турма - вах! Потом воевал, в горах. Из автомата тыр-р, тыр-р... Харашо! Потом поймали аскеры... Солдаты. Били, убить хотели. Опять турма сажали - год сидел. Потом наши пришли... - земляк, понимаешь? Земляк отпускал, я убегал... А пенсия нет. Дети есть - вот, адин, дыва, тры... восэм! - показал Алик, растопырив толстые пальцы с золотыми перстнями.- Ничо не платят, дэтский пособий нет - так живу. Вах! - он опять рассмеялся счастливо, подрагивая складками живота.

Новокрещенов потянулся к нему пиалой, чокнулся, выпили.

- Ай, закуси, дарагой. Вот урюк, пажалста, кушай, вот халва, пастила. Лепешка медовый. Я харашо живу - все есть! - хвалился, потчуя, сосед.

Новокрещенов сплюнул налипшую на язык чаинку, отщипнул тонкий листик пастилы, пожевал, скривился от нестерпимо-кислого вкуса ее, спросил:

- Ты, Алик, по национальности кто будешь?

- Вах, слюшай! - всплеснул пухлыми руками сосед. - Зачем тебе мой национальность? Нация-мация. Про нация нехорошо человека спрашивать. Не-ку-лю-торно, - назидая, с трудом выговорил он непривычное слово. - Гляди на свой голова! Волос там - черний, там - белий. Где черний - татарин, где белий - русский. да-а?

- Я и есть русский, - равнодушно сказал Новокрещенов.

- А-а... У тебя паспорт есть? И у меня есть. Там чиво написано? Ничиво! Нет национальности! Не нада нация! Чилавек - нада, брат - нада. А нация- не нада!

- Да чего ты раскипятился? - примирительно тронул его за мягкое плечо Новокрещенов. - Было бы из-за чего... Давай еще по маленькой.

- Не давай! - взвизгнул с непонятной озлобленностью Алик. - Не давай! Забирай свой бутилка. сам пей, раз деньга платил.

Алик подпрыгнул возмущенно, потом перевалился на бок, отвернулся презрительно. Вгорячах Новокрещенов даже хотел оставить едва начатую бутылку - подавись, мол, но одумался, прихватил небрежно за горлышко и ушел, шлепая тапочками по вытоптанной бесплодной земле, бормоча:

- Ишь, расплодились тут... Саранчовые! Обидчивые какие...

Вернувшись в дом, он хлобыстнул полстакана, спрятал оставшуюся водку в ледянистое нутро дребезжащего испуганно холодильника, хлопнул дверцей и опять завалился на койку.

Глава 4

В рентгенологическом кабинете старенькая, не иначе как от радиации здешней высохшая в кривую щепочку медсестра cочувственно разъяснила Самохину, что врач, заподозривший еще полгода назад нехорошую болезнь при флюорографическом обследовании отставного майора, работал в ту пору временно, по совместительству. Доктор он опытный, вот и приглашают его иногда подменить рентгенолога милицейской поликлиники. И если не понравился врачу-совместителю тот снимок, надо бы, конечно, сделать сейчас новый. Но кончился запас рентгеновской пленки. А потому вернее всего, посоветовала медсестра, обратиться опять к тому же доктору. Найти его просто. Он заведует коммерческим медицинским центром "Исцеление", и где-то здесь завалялась его визитная карточка. Оставив Самохина в коридоре у двери со светящейся строго на белом плафоне надписью "не входить!", медсестра нырнула в ночную темноту рентгенкабинета и через пару минут вынесла плотную картонку, на которой Самохин, далеко отставив руку и напрягая глаза, прочел напечатанное золотом: "Центр нетрадиционной медицины "Исцеление". Коммерческий директор и главный врач Кукшин Константин Павлович".

Центр коммерческой медицины под многообещающим названием "Исцеление" располагался в помещении заурядной городской поликлиники. Мелковатые для монументального облика здания окна походили на те, что прорубали в бараках усиленного режима, отчего в коридорах больницы расползался по углам вечный, навевающий мысли о потустороннем полумрак.

- Мне бы доктора... По рентгену который... вот. - Самохин суетливо достал визитку и прочел, далеко отставив от глаз. - Константина Павловича Кукшина.