Викентий Вересаев - Том 1. Повести и рассказы. Записки врача

Самым ранним бесспорным свидетельством о начале работы В. Вересаева над повестью является дневниковая запись от 30 ноября 1892 года, сделанная в Дерпте: «Сильно в настоящую минуту занят повестью, в которую всажу свою холеру и которая пока мне нравится страшно». Однако есть все основания думать, что писатель приступил к повести несколько раньше. 27 июня 1892 года В. Вересаев отмечает в дневнике, что «по Волге надвигается холера», и с этих пор дневник по большей части состоит из записей, так или иначе использованных в повести. Некоторые же из них просто совпадают с текстом «Без дороги», – например, рассказ Виктора Сергеевича о больной старухе, которая вместо того, чтобы вылить раствор карболки в отхожее место, выпила его. А 26 сентября В. Вересаев пишет, что увозит с рудника Карпова в Екатеринославской губернии, где был на борьбе с холерой, «много драгоценных наблюдений». Видимо, к лету 1892 года и следует отнести начало работы писателя над повестью.

Как и в большинстве случаев, В. Вересаев, создавая «Без дороги», строго опирался на те факты, которые непосредственно наблюдал; работая над образами героев, шел от хорошо знакомых людей. При изображении села Касаткино, где происходит первая половика действия повести, автор использовал свои впечатления от села Зы-бино, Тульской губернии, где находилось имение двоюродного дяди писателя – Гермогена Викентьевича Смидовича. В Зыбине В. Вересаев бывал нередко, в частности в период работы над повестью трижды: в конце июня – начале июля 1892 года, в последние дни июля 1893 года и в июне – августе 1894 года; Пожарск – это, конечно, во многом Тула, а описывая события в Заречье – место действия второй части «Без дороги», – В. Вересаев, несомненно, использовал свои впечатления о работе в Екатеринославской губернии, где он заведовал холерным бараком Вознесенском руднике П. А. Карпова, недалеко от Юзовки.

В главных героях повести можно узнать некоторые черты реальных лиц: прототипом дяди Чеканова был Гермоген Викентьевич Смидович, Наташа вобрала в себя многие качества его дочерей Инны и Марии. С Инной, «человеком с колоссальной энергией, способной из-за идеи пойти на все» (1 августа 1893 года), В. Вересаев именно летом 1892 года вел постоянные разговоры о роли женщины в обществе, о путях борьбы за лучшее будущее людей, то есть примерно о том же, о чем беседуют в повести Чеканов и Наташа. Что касается Марии (впоследствии она стала женой В. Вересаева), то ей посвящены в дневнике многие записи, которые перекликаются с эпизодами повести, связанными с Наташей. Сам автор пишет в дневнике: «С образом Маруси у меня мешается образ Наташи моего рассказа и мне не хочется определять, где кончается одна и начинается другая» (1 августа 1893 года).

Степан Бондарев почти точно списан с санитара из шахтеров Степана Бараненко, а Чеканову писатель передал многое от своих собственных поисков «смысла жизни».

Все это, разумеется, не значит, будто В. Вересаев представал ь повести этаким копировщиком, а не художником. Просто «Без дороги» – яркий пример, насколько В. Вересаев стремился твердо держаться реальных фактов действительности при создании своих произведений, которые современники справедливо называли летописью русской жизни.

Летом 1894 года работа над повестью была завершена. 24 августа В. Вересаев записал в дневнике: «Кончил свою повесть „Без дороги“ и на-днях посылаю в „Русскую мысль“. Ничего из написанного мною не было мне так дорого, как эта вещь. Примут ли? Произведет ли она впечатление? Вопросы тяжелые, потому что должны решить мою будущую литературную судьбу».

1 декабря 1894 года писатель получил письмо из «Русской мысли» с отказом. Трудно объяснить причину этого отказа: позже именно «Русская мысль» напечатала один из наиболее одобрительных отзывов об этой повести.

В декабре этого же года писатель передал «Без дороги» народническому журналу «Русское богатство», и снова начались долгие волнения, отчаяние сменяла надежда, надежду – отчаяние. «Уже три месяца прошло и ответа нет, – записывал В. Вересаев в дневнике 3 марта 1894 года. – Вероятно и там не примут… А между тем перечитывал опять и опять, – и все-таки написанное кажется мне живым, оригинальным и сильным. Лучшего не напишешь. Вкуса ли нет во мне никакого?..» Страшила перспектива стать «карикатурным» «непризнанным гением». «Все равно: отказаться от писательства для меня равносильно смерти, если же получу отказ, то откажусь бесповоротно…» Наконец, в последних числах марта 1895 года В. Вересаеву сообщили, что повесть «Русским богатством» принята причем редакция отметила, что «в настоящее время редко приходится читать такие хорошие вещи». Молодого автора пригласили постоянно сотрудничать в журнале. (Об истории появления повести в «Русском богатстве» см. воспоминания В. Вересаева «Н. К. Михайловский», т. V наст, изд.) По свидетельству В. М. Нольде, «Вересаев часто впоследствии удивлялся, как редакция „Русского богатства“ сразу не поняла выраженного в повести полного разочарования в народнических идеях» (В. В. Вересаев. Соч. в четырех томах, т. 1, М., 1948, стр. 691).