Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

Алле Петровне стало ясно, что они говорят на разных языках. Продолжать разговор, тем более спорить, не было никакого смысла. Да и нужды не было. Она пришла сюда, чтобы посмотреть, в каких условиях живет ее ученик. Посмотрела. А что делать дальше, об этом она еще подумает.

- Ну хорошо, - встала учительница.

- Куда вы? Мы же с вами посидим за самоварчиком. Поговорим, поспорим. Знаете, как иногда хочется порассуждать с образованным человеком. А то, бывает, неделями, кроме распоряжений и приказов, ничего не слышишь. Пожалуйста, Алла Петровна, не отказывайтесь. - И неожиданно угрожающе крикнул в дверь жене: - Что ты там возишься?

- Спасибо! - отказалась Алла Петровна.

- Алла Петровна! Алла Петровна! Куда же вы? - заслонила собой дверь хозяйка. - Знали бы вы, какой у нас чай. Такой чай вы в магазине сроду не купите.

- В другой раз, в другой раз, - пообещала Алла Петровна. - Я обязательно зайду к вам. Выберу свободный вечерок и зайду. - И не удержалась от того, чтобы не уколоть хозяев: - А то тяжело говорить при включенном телевизоре.

- Я заглушу его сейчас же. Соседа позову. Вот интересный человек. Вместе посидим... Может, и по чарке пропустим за нашу долговечную технику. Алла Петровна, смотрите, я выключаю телевизор...

- Нет, спасибо, я пошла, - решительно подалась к выходу Алла Петровна. Обернувшись, глянула на Игоря. Тот сидел на диване, свесив голову. Проводил он учительницу грустными глазами, наверное, больше всех хотел, чтобы она осталась.

На этой же улице, только в другом конце, в двухэтажном деревянном доме, внизу, жил Юра Шагун. Алла Петровна позвонила. Открыл ей сам Юра. Какое-то время он стоял молча, разглядывая учительницу. Казалось, мальчик остолбенел от неожиданности. Он был в грязной майке, вылинявших синих брюках, босой.

Уже свечерело. Там и сям на столбах поблескивали красным электрические лампочки. Горел свет и в окнах нового пятиэтажного дома, в котором жил Василь Журавель. Среди приземистых деревянных домиков, обсаженных деревьями, этот пятиэтажный напоминал морской корабль, севший на мель.

В подъезде одуряющий дух жареной рыбы. Где-то поют на несколько голосов. Песню ведет хрипловатый баритон взрослого, его поддерживают слабые детские голоса. Слышится писклявый смех женщин.

В какой квартире пели - в той, которая была нужна Алле Петровне, или в соседней, трудно было разобрать. Она нажала на кнопку звонка, задержав палец дольше, чем надо было. Дверь отворила краснощекая полная блондинка в розовом платье и белом кухонном фартуке. В руке у нее был длинный столовый нож. Видать, только что резала хлеб.

- Извините, здесь живет Василь Журавель? - спросила Алла Петровна, жалея, что вообще заглянула сюда.

- Здесь, здесь... А вы?..

- Я классный руководитель. Вы мать?

- Нет, тетка, - улыбнулась краснощекая и, обернувшись, крикнула куда-то через плечо: - Вася! Твоя учителька пришла.

Вдруг за спиной женщины вырос высокий мужчина с космами черных волос, прилипших к потному лбу, в белой рубахе под голубым, чуть отпущенным галстуком. Глаза блестели, бессмысленно-пьяная улыбка расплывалась по всему лицу.

- Заходите, заходите. Ваш плащик прошу, сумочку... Вот так. - Он помог Алле Петровне раздеться, взял ее под руку. - Раз уж заглянули, то будьте гостьей. Прошу, прошу...

- Ой, что вы, - неумело отказывалась Алла Петровна. - Я зашла спросить, почему вашего сына не было в школе.

- Конечно, не было. Вы знаете, что сегодня за день? Сегодня день моего рождения. У батьки праздник! Праздник в семье! А как же? Прошу, прошу.

Он провел учительницу в зал, усадил во главе стола. Женщина в розовом платье поставила перед ней чистую тарелочку. Другая женщина - в зеленом платье, наверное, жена хозяина, - положила закуску. Хозяин налил вина.

- Я понимаю, что вы зашли, чтобы узнать, почему мои дети не были в школе. Но никакого разговора не получится, пока не выпьете за мой день рождения. И не подумайте отказываться. Ничего не выйдет. Вася! - обратился к хлопчику, который насупленно сидел здесь же, за столом, напротив отца. - Как твою учительницу звать-величать? Ага, Алла Петровна... Алла Петровна, у меня отказываться нельзя. Предложи я чарку любому жителю нашего дома, да что дома - всего города - никто не откажется. Сочтут за честь. Потому как меня все знают.

- Что ты разговорился, - вдруг набросилась на него женщина в зеленом. Пригласил человека, так не мели языком.

- Пардон, мадам, - раскланялся хозяин перед женщиной. - Прошу, Алла Петровна! За мои сорок пять! Только много не желайте. Разве что еще столько. И то только потому, что я знаю, как нужен народу.