Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

- Слушаю вас, - послышался сонный и какой-то вялый, расслабленный голос дежурной. Она то ли действительно разоспалась, то ли нарочно напускает на себя спокойствие, чуть не безразличие, зная, что начальник не любит излишне суетливых.

- Доброе утро, Сонечка! Как настроение? Какие сны видела?

- Ой, какие сны, Михайлович! - Кажется, она там зевнула. - Целую ночь только и слышишь - дзинь-дзинь... В ушах звенит. То солярки надо, то электросварка. Да что говорить, сами знаете.

- Про план хоть не забыли? - смеется Скачков, догадываясь, что с планом все в порядке.

- План... сейчас... - Слышно, как она там шуршит бумагами.

"Действительно, Соня", - волнуется Скачков.

- Вы меня слушаете, Михайлович? - тем же безразличным голосом. Та-а-ак, по переработке газа - сто один процент, по ремонту - девяносто, по бурению - сто тридцать...

- По добыче? - не выдерживает Скачков.

- По добыче? - спрашивает диспетчерша таким тоном, точно начальник интересуется какой-нибудь мелочью. - По добыче, Михайлович... - Она умолкает или нарочно делает паузу, испытывая его терпение. - По добыче, Михайлович, всего сто двадцать один процент... - И неожиданно смеется.

- При встрече расцелую. - Он кладет трубку и, не в силах сдержать радости, подхватывается, выглядывает в приемную. Там пока что никого. Выбегает в коридор, толкается в одни двери, в другие... Все на замке. "Как можно сейчас сидеть дома? Ну и энтузиасты!" - возмущается мысленно. Вернувшись обратно в кабинет, набирает номер телефона генерального директора. "Может, и этот еще спит?" - подумал, прислушиваясь к гудку в трубке.

- Дорошевич слушает, - послышался старческий басок.

- Доброе утро, Виталий Опанасович!

- О-о! - Кажется, обрадовался старик. - Давненько не слышал я вас. Что-то вы загадочно замолчали. Даже подумал, не стряслось ли там что у вас. Сегодня пораньше пришел, чтобы позвонить вам, но вы опередили меня. Чем порадуете, Михайлович?

"Будто ожидает какой беды", - подумал Скачков и, вздохнув, продолжал:

- Стряслось, Виталий Опанасович... - Снова умолк, чтобы потом окончательно сразить генерального.

- Считай, что психологически ты подготовил меня, инфаркта не будет, смеется Дорошевич.

- Есть месячный план, Виталий Опанасович. Сто один процент. Еще немного прибавится за оставшиеся дни месяца. Но эту прибавку переброшу на следующий месяц...

В трубке долгое молчание, посапывание, можно подумать, что человек не находит слов.

- Та-ак, - подает голос Дорошевич. - Значит, есть план? Поздравляю. И, вдруг осознав всю важность и значительность услышанного, более оживленно: - От души поздравляю, Валерий Михайлович! Это действительно радостное известие. Как считаете, Валерий Михайлович, мы долго продержимся на этой высоте?

- Не знаю, - признался Скачков. - Сказать по правде, я каждый день в тревоге. Потому и план последних двух дней переброшу на следующий месяц, на всякий случай...

- Ну что ж, думаю, сейчас настало время ехать в Москву, выбивать комиссию.

- А не рано?

- А вдруг будет поздно? План есть? Есть. Чего еще надо? В данном случае отклад не идет в лад. А что? Зачем откладывать? У вас там не намечено ничего такого, чего нельзя отложить?

- Назначил совещание на девять. Думал посоветоваться с руководителями служб насчет перспектив промысла. А то за текучкой совсем забыли о завтрашнем дне.

- Перспективы подождут, Валерий Михайлович. Надо ковать железо, пока оно горячо. Так что едем. Надеюсь, вы поедете с радостью. Готовьтесь доложить. Коротко, ясно, убедительно.

- Что тут готовиться? - Скачков понимал, что ехать и докладывать должен сам генеральный директор. Ему это положено по службе. Но по каким-то неведомым ему, Скачкову, причинам, тот не только не хочет ехать один, но и уклоняется от доклада, все спихивает на него, своего подчиненного. Наверное, страхуется. Хочет остаться в стороне. Примут их требование насчет комиссии, хорошо, не примут, скажет, что он, Дорошевич, тоже был против, но ему не верили. Старый мудрец этот Дорошевич. Однако, как бы там ни было, в министерство ехать надо. Пересмотр планов необходим больше ему, Скачкову, чем Дорошевичу, человеку почти пенсионного возраста. - Я готов хоть сейчас, Виталий Опанасович.

- Ну и хорошо, что так. Выезжай. Сегодня и полетим. Я закажу билеты на самолет, - и, не дав Скачкову опомниться, положил трубку.

Такая поспешность не понравилась Скачкову. Он понимал, что Дорошевич считает их успехи временными, если не случайными, поэтому и спешит, не хочет упустить момент. Но это куда ни шло. Главное же, Скачков привык планировать загодя каждый день. Теперь намеченное на сегодня, завтра и послезавтра отодвигается дальше, все бросай, лети как на пожар. Если бы знать, что придется лететь и докладывать, то он, Скачков, встретился бы со своими подчиненными, еще и еще раз взвесил бы каждую мысль. Одна голова хорошо, а две лучше.