Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

Алесич стоял, не зная, что ему делать. Потом вышел тоже на улицу. Вера и Костик были уже за соседним двором. Она чуть не бежала, раскачиваясь на высоких каблуках; часто оглядываясь назад, Костик едва поспевал за ней.

На углу улицы он оглянулся последний раз и исчез...

- Чего приезжала? - спросила Катя. Он и не слыхал, когда она вышла на улицу.

- Я написал, чтобы привезла на каникулы сына. Как ты советовала. Не поверила, что у нас машина. Приехала убедиться. Конечно, она обрадовалась бы, если бы увидела меня пьяным под забором. А так... Ты же слыхала.

- Немного слыхала.

- Жалко...

- Ее?

- Сына. Да и ее. Так ничего и не поняла баба... - И подумал, не приезжала ли Вера мириться, да увидела Катю, поняла, что прошлого не воротишь, и разозлилась еще пуще.

- Пошли обедать.

- Не хочется. Устал что-то.

- С машиной повозился... Я иногда думаю, что напрасно мы ее взяли.

- Ладно, - положил руку ей на плечо. - Только без самоедства. Взяли так взяли. Молиться на нее не станем, а поездить поездим. - И, боясь, как бы Катя не подумала, что в голове у него сейчас только Вера с Костиком, добавил: - Вот родишь мне пацана, будем возить его в лес дышать азоном...

На другой день Алесич помог матери вскопать в саду, под яблонями, пообещал в следующее воскресенье приехать и посадить картошку на участке бригадир обещал дать лошадь - и стал собираться. Помаленьку-потихоньку, опасаясь на каждом шагу застрять, проехали по разбитой тракторами и машинами улице, выбрались на шоссе. Алесич поддал газу, и машина зашуршала по асфальту. В открытое оконце врывался упругий ветерок, пропахший сырой землей...

Алесич внимательно смотрел на дорогу перед собой, а в глазах стояли Вера и Костик. Особенно Костик. Алесич старался больше думать о нем, о сыне, лишь бы только вытеснить из головы Веру, но это ему не удавалось. В памяти всплывали то ее фигура в белом плаще, то фиолетовая голова, то крепкие ноги в черных блестящих туфлях на высоких каблуках. Кажется, давно выкинул ее из головы, а вот попалась на глаза и снова заполнила мысли собой, будто какая-то непонятная сила исходит от нее, не дает забыть.

Может, это оттого, что Катя вдруг будто стеной отгородилась от него? Сидит как чужая. А может, она не в силах одолеть в себе обиду? Ждет его первого шага?

Алесич глянул на Катю, предложил:

- Заедем в лесок? Березового сока нацедим. Времени у нас навалом. Я нарочно раньше выехал, чтобы заехать в лесок... А?

- Не то настроение.

- Почему?

- Не знаю.

- Может быть, думаешь о ней?

- И ее из головы не выкинешь...

- Да брось ты, не думай. Ну приехала, подудела над ухом, как та зеленая муха. Видела, может, как влетит такая в хату, начнет бросаться от стены к стене, пока не найдет щель и не вылетит на свободу?.. Так и она. Подудела, потрясла фиолетовой головой и вылетела... Сына жалко.

Катя ничего не сказала, только глубоко вздохнула. Алесич заметил это. Подмигнув, улыбнулся жене:

- Так заедем? А? Может, там как раз соловей щелкает...

- Пусть щелкает.

- Ну что ты закручинилась?

- Признаться, погано на душе. Лучше бы уж не видеть ее. В глазах стоит... Я же не украла тебя. Не знаю, что со мной. Только погано и тяжело на сердце. Умом понимаю, что ни перед кем и ни в чем не виновата, а червяк точит...

- Да брось ты, честное слово. Известно, глупая баба. Заедем?

- У тебя одно в голове, а мне не до этого, - и вдруг приподнялась, обхватила его за шею, наклонила к себе.

- Ты что делаешь? В кювет свалимся...

- Пусть, лишь бы с тобой. Я тебя никому не отдам. Слышишь?

- Заедем?

- Что ты все спрашиваешь? Мужик, называется, - еще раз крепко прижалась к его щеке своей горячей щекой, потом отвалилась в изнеможении к своей дверце.

Алесич увидел впереди съезд с шоссе на полевую дорогу, которая желтой ниточкой резала зеленую озимь, сбавил скорость. И только хотел повернуть руль влево, как мотор чихнул и умолк. Алесич попробовал завести его. Но стартер гудел, как усталый шмель, а мотор не заводился. Алесич вылез из машины, поднял капот. Проверил проводку. Все было на месте. Проверил свечи. Искрили лучше не надо. Он ничего не понимал. Стоял у задранного капота и скреб в затылке.

Почти рядом заскрежетала тормозами "Волга". Алесич узнал водителя. Он возил председателя их колхоза. Сегодня эта "Волга" несколько раз шмыгала по улице туда и обратно, пока он, Алесич, вскапывал в саду грядку.

- Кукуем? - высунул голову из машины молодой русоголовый парень в синем берете.

- Ехал нормально, и вдруг... Теперь не заводится, - пожал плечами Алесич. - Глянул бы, а?