Лидия Чарская - Синие тучки

Ах, как мне неудержимо захотелось меду, сейчас… сию же минуту!.. Положительно я не хотел терять ни одной секунды. Мельком глаза мои обратились на мамашу.

Она очень удобно разлеглась на мягкой траве и, кажется, спала…

Решительно ей не было никакого дела до мучений ее ненаглядного Мишеньки.

И так как мучения мои из-за желания во чтобы то ни стало получить соблазнительный мед сию минуту становились все настойчивее и сильнее, я не рассуждал больше.

Пчелы были в ульях… Я отлично видел, что они еще не улетели оттуда…

Но какое мне было дело до пчел, до всего мира, когда я хотел меду, и только меду…

Быстро поднялся я со своего места и, разваливаясь с боку на бок по своему обыкновению, направился к ульям… Вот и ближайший из них… Совсем, совсем близко… Остается только протянуть лапу и…

Я привожу, нимало не задумываясь, свой план в исполнение…

Моя объемистая лапа просовывается в крошечное окошечко улья.

И…

— Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай!

Что, кто?

Кто смеет?

Господи помилуй!

Ничего не понимаю!

— Не буду! Не буду! Ай! Ай! Ай! Ай! Никогда не буду!

Целый рой пчел вылетает из улья и впиваются мне в нос, да, именно в нос, единственное место, не защищенное длинной непроницаемой для их класса шерстью.

О, скверные пчелы! Они отлично знали куда нанести удары, чтобы он был чувствительнее!

— Ай! Ай! Ай! Ай! — реву я на весь лес благим матом.

В одну минуту около меня мамаша.

— Молчи несчастный! Что ты делаешь, — шепчет мне на ухо она, — пасечник сейчас проснется и созовет людей. Сейчас, сейчас проснется!

Ho он уже проснулся и, как полоумный, выскочил из своего шалаша и несется во всю прыть по лесу, в ту сторону, где усадьба… И кричит — точно его режут.

И чего кричит?

Велика важность, что на его пасеку забрели два проголодавшиеся медведя! Подумаешь, ужас какой!

Нет, ты покричи тогда, когда в твой нос занесется с десяток этих окаянных жалящих нестерпимо существ, которые называются пчелами! Желал бы я знать, что бы ты сделал в таком случае!

И продолжая выть на весь лес, я тру себе нос лапой и верчусь, как волчок на одном месте.

— Тише! Мишенька! Тише! — машет меня отчаянным голосом мамаша. — Видишь, люди бегут!

— Люди! Где? Этого еще недоставало.

Я делаю безумный скачок и исчезаю в чаще. За мною следует и мамаша.

Раз! Два! Раз! Два! Три!

Вот так скачка! Любой косой заяц позавидует. Люди отстали. Они теперь далеко и никакими судьбами им нас не догнать.

До свидания! Будьте здоровы!

И, смело сквозь слезы, я посылаю им воздушный поцелуй, очень довольный, что удалось спасти свою шкуру.

— Мишенька! Моя радость! — что они сделали с тобою! — восклицает моя мамаша, бросив беглый взгляд на мое лицо.

Я решительно не понимаю, в чем дело… По пути нам попадается ручеек. Заглядываю в него, в прозрачную голубовато-светлую воду и вскрикиваю от неожиданности:

— Мой нос!

— Нет, не нос, а репа.

Окончательно репа. Так он вспух и раздулся от укусов этих отвратительных пчел.

Прекрасное украшение! Нечего сказать!

Есть от чего заплакать!

Я иду домой с понуренным видом!

Подумайте сами, приятно ли носить репу вместо носа такому красавцу, как я, молодому медвежонку? Бурка сочувствует мне и самым тщательным образом занимается моим раненым носом… Она дует на него и прикладывает к нему какую-то травку, которую считают целебной.

Милая Бурка! Приятно иметь такую славную заботливую сестру…

Мне здорово-таки попало от папаши в тот же вечер, когда он, вернувшись домой, узнал о том, как отличился его Мишенька. Хорошую трепку получил ваш покорный слуга… Мамаша заступалась всеми силами за своего любимца, говоря, что во всем виновата злополучная встреча с зубоскалкой, которая «сглазила» бедного, маленького, неопытного Мишеньку.

И все-таки бедному маленькому Мишеньке немало досталось, несмотря на заступничество доброй мамаши.

Прошло несколько дней со дня моего первого неудачного выхода на промысел. Мало-помалу я стал опытнее. Теперь уже не полезу в улей, когда там находятся пчелиные рои. Нос у меня зажил через неделю и потерял свою ужасную репообразную форму. Теперь я научился, благодаря мамаше, откапывать в земле съедобные коренья, отыскивать птичьи яйца, задирать глупеньких зайчат, сусликов и прочую живность вплоть до птицы включительно. Теперь осталось пройти самую трудную науку. Уметь обмануть бдительность людей и напасть на их съестные припасы тогда, когда меньше всего они ожидают этого…