Борис Голлер - Возвращение в Михайловское

...Впрочем, Адам как-то сказал ей:

- Учтите! Не все дамы, на которых простирается внимание вашего супруга, - в самом деле любовницы его. Он довольствуется игрой. Ласки, не боле.

Чарторижский знал его лучше. Они ж были друзьями! Она помнит, как вошла в кабинет к мужу - и на его столе сидела его родная сестра, Екатерина, почти нагая. В легкой ночной рубашечке, задранной почти к животу. И Александр зацеловывал ей ноги. Катиш тогда было лет шестнадцать, не больше. Она смеялась от ласки - как от щекотки. Колокольчиком. И в глазах ее было счастье. (Элиза всегда помнила это счастье в ее глазах. Мне он никогда не целовал ног! Неужто мои были хуже?)

- Что это? - спросила тогда Элиза в полной растерянности... (Хотя... какое имела право спрашивать? Неверная жена!)

- Ничего, - ответил он - не то смущенно, не то беспечно. - У Бизям Бизямовны дурное настроение! Правда, Бизямовна? Я хотел поцеловать носик. Она сопротивляется! - А целовал не нос, а ноги.

Эта русская манера сохранять детские прозвища, когда ребенок давно вырос! Некогда маленькая девочка назвала себя так, и все смеялись. Бизям Бизямовна! Какой это был год? Она точно помнит, что перед Аустерлицем. Может, пред самым его отъездом в армию?..

...Королева Луиза - первая красавица Европы... к которой не остался равнодушен и сам Бонапарт. (Жозефина после, в Париже допрашивала Александра, не было ль у ее мужа в Тильзите романа с Луизой?) Нет! Луиза была добродетельна и чиста. Но Александра она домогалась.

Луиза говорила про мужа:

- Не сказать, что он ничего не может! Может! Но - как чиновник, понимаете? Представляете меня... женой чиновника? Еще немецкого? Я только должна рожать ему детей! Наследников. А что наследовать им? Слабое королевство - полуразоренное? Бывшую армию Фридриха - что терпит одни поражения?

Но когда она спросила:

- Я увижу государя сегодня ночью?..

Александр ответил твердо:

- Нет. Нет!

- Но почему, почему?..

- Здесь граница, - сказал он, улыбаясь с нежностью, чтоб смягчить удар. - Предел отношений - государей и царств! - и на ночь запер дверь на ключ, проверил - убедился, что запер. Он дважды выдержал этот искус. В Петербурге и в Потсдаме. И был горд собой...

...Когда они спустились в склеп ночью, все трое - и руки их троих скрестились в торжественной клятве над гробом Фридриха Великого: почти масонский ритуал, священный союз, конечно, против Бонапарта, - Александр боялся, что рассмеется.

Прусская армия его разочаровала. На смотру он откровенно скучал и хотел, чтобы все скорей кончилось. Пруссаки были не лучше баварцев честное слово, а те уж вовсе не солдаты! И за что его отец так любил пруссаков? (Бедный отец!) Александр презирал Фридриха Вильгельма за то, что тот мог отпустить Луизу - одну, без себя - на переговоры с Бонапартом, в его шатер... В надежде, что ее красота поможет добиться уступок Пруссии. Он сам был неважный муж, и Элиза - неверная жена... но он бы ее - не отпустил! Даже если б самому грозила потеря трона!

- А Фотий, по-моему, просто - православный Савонарола, тебе не кажется?

- Почему - Савонарола? Не знаю. Может быть... - Он пожал плечами и взял карты в талоне. Там уже почти ничего не осталось.

- Ну, может, нашему миру, как раз сейчас и не хватает Савонаролы?

...Валет червей, десятка червей и дама... Может, квинта? Козырная? Квинта - это сразу 250 поэнов! Мелочь он побрасывал. Азарт политика сиречь игрока - слегка раздул ноздри его скульптурно вылепленного носа.

...И вовсе Жозефина была не так стара! Если б не была она такой потерянной, такой усталой, при этом все равно оставалась царственной, и к ней никак не подходило словечко "экс" - "экс-императрица" (Александр вдруг приставил мысленно это "экс" к себе - "экс-император", ему не понравилось) - он бы с удовольствием добился близости с ней... с не меньшим удовольствием, чем с молодой Гортензией. Он хотел бы с ее помощью постичь Бонапарта. То был единственный человек его времени, который сумел оставить мировое поле брани - совсем не таким, на какое вступил! Он знал, что одолел Бонапарта силой - но не победил!..

- По-моему, она просто истеричка! Кликуша!

- Кто?

- Ну, эта Орлова! Верно, от некрасивости!.. Она что - любовница этого монаха?

- Фотия? Не думаю. Духовная дочь! Бывает ведь и просто связь по духу! Духовные дети... - сказано не без ехидства.

Элиза взглянула на него с испугом. Неужто он на исповеди способен выдать ее Фотию - не только свои грехи, но и ее?.. И этот неопрятный монах с темным горящим глазом все знает?.. Сама она была религиозной, и чем дальше - больше, но не терпела духовников.