Максим Горький - Губин

Теперь Губин на дне колодца. Из сырой, черной дыры вместе с запахом гнили поднимаются его ругательства, глухой плеск грязи, гулкие удары железного ведра о цепь бадьи.

- Скопидо-омы... Гляди там - еще что-то есть, не то собака, не то ребенок, что ли... Азиаты проклятые...

В бадье оказалась разбухшая шапка - Губин огорчился.

- Ребенка бы найти, да объявить полиции, да под суд их, милых...

Пегая опоенная лошадь, с бельмом во йесь глаз, шевелит лысыми ушами, стряхивая синих мух. Мерным шагом старой богомолки она ходит от колодца к воротам, вытягивая тяжелую бадью, и каждый раз, дойдя до ворот, вздыхает, низко опуская костлявую голову.

В углу двора, покрытого ковром рыжей, выгоревшей, притоптанной травы, скрипнула дверь - вышла Надежда Биркина со связкой ключей в руках, а за нею круглая, как бочка, баба - старая, с черными усами на толстой, презрительно вздернутой губе. Они пошли к погребу - Биркина шла лениво, одетая в одну нижнюю юбку, в рубахе, съезжавшей с плеч, в туфлях на босую ногу.

- Чего глаза пялишь? - крикнула мне баба, свирепо выкатив темные, мутные, точно слепые глаза, утонувшие в багровых щеках совсем не там, где надо.

"Свекровь",- подумал я

У двери погреба Биркина отдала ей ключи и неспешно, колыхая полными грудями, оправляя рубаху, всё сползавшую с круглых и крутых плеч, подошла ко мне, говоря:

- Подворотню надо вынуть, пусть грязь на улицу текет. Весь двор залили. Запах-то какой... Крыса, никак? Ой, батюшки, сколько пакости!..

Лицо у нее было усталое, в глазницах темные пятна, а глаза горят сухо, как у человека, не спавшего всю ночь. Было еще свежо, но на висках ее блеетел пот. И плечи у нее были тяжелые, сырые, как недопе-ченый хлеб, чуть прихваченный жаром, покрытый тонкою, румяной коркою.

- Калитку отопри! Тут... нищая, старушка хромая придет... кликни меня... меня - Надежду Ивановну, слышишь?

Из колодца донеслось:

- Кто говорит?

- Хозяйка...

- Надежда - э-эх-ма! Мне бы с ней пару словечек...

- Что он кричит? - спросила женщина, с усилием приподнимая темные, чуть намеченные брови, и хотела наклониться к срубу, но я неожиданно для себя сказал:

- Видел он, как ты ночью шла...

- Что-о?

Она выпрямилась, побагровев до плеч, быстро прижав полные руки ко грудям, широко открыв потемневшие глаза, и вдруг спутанно, торопливо зашептала, бледнея и странно умаляясь, оседая к земле, точно перекисшее тесто.

- Что он видел-то, господи? Нет... Голубчик,- придет хромая - не пускай! Скажи - не надо, не могу, нельзя - я тебе целковенький... господи!

Снизу все громче и сердитей ползли крики Губина, но я слышал только захлебывающийся шёпот женщины, видя, как ее лицо - полное и розовое осунулось, посерело, темные губы, вздрагивая, мешают говорить, а в глазах застыл жалостный собачий страх.

Но вдруг она приподняла плечи, подобралась вся и, смигнув страх, тихо и внятно сказала:

- Ничего не надо... Пускай...

Покачнулась и пошла прочь, шагая мелко, точно ноги у нее были связаны,- шла она раздражающе тихо, покорно и точно слепая.

- Тащи! - выл Губин.

Когда я вытащил его, он - мокрый, синий от холода - стал прыгать по двору, ругаясь и размахивая руками.

- Это - как же? Я кричу, кричу...

- Сказал я Надежде, что ты видел ее.

Он подпрыгнул ко мне, злой.

- Кто тебе велел?

- Сказал, что тебе приснилось, будто она садом в баню шла...

- Что-о? Что такое?

Голоногий, тающий грязью, он смотрел на меня, хлопая глазами, его неприятное лицо стало смешно, глупо.

- Смотри - если ты мужу ее скажешь, то я так и буду говорить, что ты во сне видел всё это...

- Зачем? - растерянно воскликнул Губин, но - вдруг пришел в себя и, широко улыбаясь, тихонько спросил:

- Сколько дала?

Я стал объяснять ему, что мне жалко женщину, боюсь, что братья изувечат ее и что не следует ее выдавать,- Губин сначала не верил мне, но потом задумался и сказал:

- Неправильно всё это: лучше взять деньги за правду, чем за обман. Сбиваешь ты меня, парень... Наняли они меня колодец чистить, а я бы им в ту же цену - всё вычистил... это мне удовольствие!

Он снова разозлился, греясь, бегает вокруг сруба и бормочет:

- Как ты можешь мешаться в чужие дела? Али ты здешний?

Разыгрался сухой, жаркий день, но - небо мутное, точно пропылилось летней пылью до самых глубин, и на багровый, без лучей, шар солнца можно смотреть не мигая, как на луну.

- Я тебя ввел к делу, работой обрадовал, а ты мне...

За воротами, играя селезенкой, тяжело скачет лошадь, вот она поравнялась с домом Биркиных, и кто-то хрипло кричит: