Максим Горький - Мальва

- Прощай, милый человек!

- Прощай, Мальва! - глухо сказал Василий, не глядя на нее.

Она не торопясь вытерла себе губы рукавом и, закинув ему свои белые руки на плечи, трижды молча и серьезно поцеловала его в щеки и губы.

Он смутился и что-то невнятно промычал. Яков наклонил голову, скрывая усмешку, а Сережка легонько зевнул, глядя в небо.

- Жарко тебе будет идти, - сказал он.

- Ничего... Ну, прощай, Яков!

- Прощай!

Они стояли друг против друга, не зная, что делать. Печальное слово "прощай", так часто и однообразно звучавшее в воздухе в эти секунды, пробудило в душе Якова теплое чувство к отцу, но он не знал, как выразить его: обнять отца, как это сделала Мальва, или пожать ему руку, как Сережка? А Василию была обидна нерешительность, выражавшаяся в позе и на лице сына, и еще он чувствовал что-то близкое к стыду пред Яковом. Это чувство вызывалось в нем воспоминаниями о сцене на косе и поцелуями Мальвы.

- Так про мать-то помни! - сказал наконец Василий.

- Да ладно уж! - тепло улыбнувшись, воскликнул Яков. - Ты не беспокой себя... а я уж!..

И он тряхнул головой.

- Ну... и все! Живите тут, дай вам господь... не поминайте лихом... Так котелок-то, Серега, в песке я зарыл, под кормой, у зеленой лодки.

- А на что ему котелок? - быстро спросил Яков.

- Он на мое место определен... Туда, на косу! - объяснил Василий.

Яков посмотрел на Сережку, взглянул на Мальву и опустил голову, скрывая радостный блеск в своих глазах.

- Прощайте ж, братцы... иду я!

Василий поклонился им и пошел. Мальва двинулась за ним.

- Я провожу тебя немножко...

Сережка лег на песок и схватил за ногу Якова, тоже было шагнувшего за Мальвой.

- Тпру! Куда?

- Погоди! Пусти... - рванулся было Яков.

Но Сережка схватил его за другую ногу.

- Посиди со мной...

- Да ну-у! Чего дуришь?

- Я не дурю... А ты сядь!

Яков сел, стиснув зубы.

- Чего тебе надо?

- Погоди! Ты помолчи, а я подумаю, потом и скажу...

Он грозно окинул парня своими нахальными глазами, и Яков покорился ему...

Мальва и Василий несколько времени шли молча. Она заглядывала сбоку в лицо ему, а глаза ее странно блестели. А Василий угрюмо нахмурился и молчал. Ноги их вязли в песке, и шли они медленно.

- Вася!

- Что?

Он взглянул на нее и тотчас же отвернулся.

- А ведь это я нарочно поссорила тебя с Яшкой-то... Можно бы и так жить вам здесь, не ссорясь, - говорила она спокойно и ровно.

- Зачем же это ты? - помолчав, спросил Василий.

- Не знаю... Так!

Она пожала плечами, усмехаясь.

- Хорошее сделала дело! Эх ты! - укорил он ее злым голосом.

Она промолчала.

- Испортишь ты мне парня, вконец испортишь! Эхма! Ведьма ты, ведьма... бога не боишься... стыда не имеешь... что делаешь?

- А что надо делать? - спросила она его. Не то тревога, не то досада звучали в ее вопросе.

- Что? Эх ты!.. - вспыхивая острой злобой к ней, воскликнул Василий.

Ему страстно хотелось ударить ее, свалить ее себе под ноги и втоптать в песок, ударяя сапогами в ее грудь и лицо. Он сжал кулак и оглянулся назад. Там, у бочек, торчали фигуры Якова и Сережки, и лица их были обращены к нему.

- Поди прочь, - уйди! Расшиб бы я тебя...

Он почти шептал ей ругательства прямо в лицо. Глаза у него были налиты кровью, борода тряслась, а руки невольно тянулись к ее волосам, выбившимся из-под платка.

Она же смотрела на него спокойно своими зелеными глазами.

- Убить бы мне тебя, потаскуха ты! Погоди... налетишь еще... сломят тебе башку!

Она усмехнулась, помолчала, а потом, вздохнув глубоко, бросила ему:

- Ну, полно... Прощай!

И, круто повернувшись, пошла назад.

Василий рычал вслед ей и скрипел зубами. А Мальва шла и все старалась попасть своими ногами в ясные глубокие следы ног Василия, оттиснутые в песке, и, попав в этот след, она старательно затирала его своей ногой. Так она медленно шла вплоть до бочек, где Сережка встретил ее вопросом:

- Ну, проводила?

Она утвердительно кивнула ему головой и села рядом с ним. Яков смотрел на нее и ласково улыбался, двигая своими губами так, точно он шептал что-то, слышное только ему.

- Что же, - проводила, жалко стало? - снова спросил ее Сережка словами песни.

- Ты когда пойдешь туда, на косу? - ответила она вопросом, кивая головой в море.

- Вечером.

- И я с тобой...

- Важно!.. Это я люблю...

- И я пойду! - решительно заявил Яков.

- Кто тебя зовет? - спросил Сережка, щуря глаза.

Раздался дребезжащий звон разбитого колокола - призыв к работе. Звуки торопливо неслись в воздухе один за другим и умирали в веселом шорохе волн.