Нина Горланова - Нельзя, Можно, Нельзя

Толя Королев фонтанировал. О, я наслушалась от него таких вещей!

- Люблю Анрри Рруссо! А Пикассо - пррофессионалище. Репродукция имеет больше права на жизнь, потому что она оставляет место для фантазии.

- Толя... ведь без картины не было бы и репродукции, - робко возражаю.

- Это так, да. Но после появления картины они не на равных - рррепродукция важнее.

В общежитии я всем гадаю на картах. Не просто про дальнюю дорогу и разлучницу-злодейку, а с подробностями. "Вы познакомитесь, когда тебя укусит оса, и он убьет ее - осы ведь могут по несколько раз жалить... А поженитесь, когда ты покрасишь волосы хной. В ЗАГСе вы поссоритесь из-за того, что жених наелся чеснока". Откуда я брала такие детали, зачем? Видимо, это была проба пера. Очереди ко мне выстраивались, но еще большие очереди - к Фае Каиновой, она увлекалась хиромантией. И самые длинные очереди - к Тане Тихоновец, которая рассказывала свои чудесные двухсерийные сны.

Игорь Ивакин ввел меня в свой дом, и мы с его женой Шурой начали издавать "Домашнюю книгу о художниках" (Игорь скептически качал головой: "Книга о художниках. Для домашних хозяек"). Любимая наша с Шурой игра: куда бы мы ни шли, задавали вопросы. "Это облако чье?" - "Пикассо". - "Елочка откуда?" - "Из Шагала".

Соседка по комнате научила меня вязать: накид-лицевая, два накида-три лицевых... И так час за часом, а на выходе - кофта с четырьмя квадратами: два красных и два черных. Ни у кого нет такой. Это тоже была борьба за свободу. Нас хотели видеть не одетыми, а прикрытыми (белый верх, темный низ). А вот мы сами свяжем такое, что нас выделит...

Сохранились "Стансы к Н. о губительности перемен" Юзефовича, они читаны на моем дне рождения, может, 1973 года, то есть через много лет, но в них все еще вспоминается та кофта.

Я жил два года средь агоний

любовей прежних.

Пел хвалу

песку,

что на мои погоны

летел с Хингана и Кулу.

Я жил темно и негуманно.

Но,

где б ни шла моя стезя

Ты

появлялась из тумана,

чернильным пальчиком грозя.

Всегда,

в квадратах черно-красных,

твой облегала стан легко

та кофта,

вязана прекрасно

твоею собственной рукой...

Кое-что я успевала связать общежитским друзьям тоже, но в основном они брали мой свитер с квадратами, когда шли на свидания. Но однажды Валя Досужая дала мне взамен свитера свой модный строгий портфель. С ним я и отправилась в гости к Теслерам. За мной начал ухаживать один из братьев - Вадик, из СТЭМовской компании (СТЭМ - студтеатр эстрадных миниатюр). А отец семейства был знаменитым адвокатом. КОЛЛЕКТИВ (так полуиронично называли мы свою группу) меня долго готовил к первому походу в ДОМ. "Горланя, учти: скромные нравятся всем мамам!" Я купила серую ткань и поехала к Гале Ненаховой - за ночь мы сшили платье. И вот вхожу - папа-Теслер помогает снять пальто, а Вадик сразу бухает:

- Чей это у тебя такой красивый портфель?

Я хвать свое пальто с вешалки и бежать! Холерик - слишком велика скорость прохождения нервного импульса (поэтому и с экзамена тогда чуть не убежала). Вот пешком несусь в общежитие - метель, переметы снега через всю улицу Ленина, языки сугробов... Это жизнь показывает мне язык! "Не бери никогда чужие вещи! Портфели красивые". В комнате меня начали стыдить: КОЛЛЕКТИВ готовил операцию, а ты... Иди и позвони Теслерам! Я спускаюсь на вахту, волнуюсь, но делаю вид, что щебечу:

- Вадик, Саша?

- Нет, это бабушка.

- Извините! - кладу трубку (юмор ситуации сбил меня, а то... жила бы сейчас в Америке, где давно милые Теслеры. Но что бы я там делала - в Америке-то?).

К слову я рассказала на другой день про портфель почему-то Юзефовичу. Леня сразу откликнулся:

- Слушай, Нинка, если тебе что-то нужно будет, ты мне скажи, ладно?! Я напишу поэму и куплю тебе все необходимое.

Он уже поместил стихи в пермском альманахе "Молодой человек" - об этом все знали. Но впервые я услышала, что за литературу платят. И с этого дня начинаются мои публикации в гонорарных изданиях, то есть в пермских газетах (эссе о галерее или репортаж о театральной весне).

Как раз во время той студенческой весны и разразился скандал. Раскованность друзей во время подготовки к смотру филфака настолько на меня повлияла, что я была в полном благорастворении. В общем, написала кучу листовок и разбросала их по залу во время нашего концерта - несколько взмахов руками, и над головами зрителей закружились мои невинные лозунги: "Все баллы будут в гости к нам!" или "Глокая куздра победит!"... И тут началось: факультет оштрафовали на сколько-то баллов, победа, помахав моими листовками, уплыла к историкам. Ну а меня затаскали по комитетам и парткомам, комиссиям и прочее.