Array Array - Пятый странник

— Точно — сказал бургомистр, и с одобреньем посмотрел на Ансельма, — точно, Ансельм, повтори ка.

— Способный мальчик, — вскричал Швериндох, — у него удивительная память.

Ансельм повторял теми же звуками и так они занимались много дней.

Однажды ночью схоласт сел на постели и принялся укорять себя.

— День проходит за днем, скоро уж минет положенный срок, а ты не достиг еще намеченной цели. К чему ведет тебя пребыванье в доме бургомистра? Если память не изменила тебе, то ты должен похитить для Гомункулюса небольшую, но добротную душу. Но у кого же тебе похитить эту душу, схоласт?

Он сидел на кровати и чесал голову в недоумении.

— У бургомистра, — сказал колпак шопотом, — я отлично знаю все качества характера бургомистра Шварценберга. Он в меру чувствителен и в меру благороден.

— Я полагаю, — продолжал схоласт думать вслух — что лучше всего похитить душу у бургомистра. Я его знаю. Он обладает чувствительной и благородной душой. Но как это сделать? Какие меры принять для этого, схоласт?

— Я думаю, щипцами для сахара, — сказал колпак, — щипцами для сахара, бургомистр спит с полуоткрытым ртом.

— Эта мысль делает честь твоей сообразительности, схоласт. Щипцами для сахара, поздней ночью.

— Ты присваиваешь себе мои мысли, — сказал колпак, огорчившись.

Но схоласт повернулся на другой бок и уснул.

Дом бургомистра был очень велик и имел предлинные коридоры. В начале каждого коридора горела свеча и всего в доме бургомистра каждую ночь горело 17 свечей.

Схоласт зажег восемнадцатую, оделся и отправился по коридору от комнаты, ему отведенной, до лестницы, над которой помещалась комната бургомистра.

— Gloria tibi, Domine — сказал Швериндох, когда добрался до этой лестницы, — самая трудная часть пути пройдена.

В одной руке он держал свечу, а в другой большие щипцы для сахара. И в кармане имел еще свечу и еще щипцы, поменьше.

— Не торопись, схоласт, — говорил он, поднимаясь по лестнице и, от дуновенья, в его руках колебалось пламя свечи. Он поднялся и уже собирался проскользнуть в комнату бургомистра, как вдруг на повороте он встретился с Анной–Марией, молоденькой служанкой в доме. Она, увидев учителя в таком странном виде, со свечой и со щипцами в руках, очень удивилась, но сказала со скромностью:

— Добрый вечер, Herr Швериндох.

— Добрый вечер, — Анна–Мария, отвечал смущенный схоласт.

Так они стояли молча, покамест кто–то не затушил свечу. И схоласт, хоть и не вернулся до утра в свою комнату, однако же не дошел в эту ночь до комнаты бургомистра.

Но в следующую ночь он снова собрался итти и снова зажег свечу и взял с собою щипцы для сахару и другие щипцы поменьше и повторяя в уме молитвы, он добрался до комнаты бургомистра.

Маленькая лампочка горела над кроватью бургомистра и он спал, полуоткрыв рот и вытянув вперед губы.

— Sanctum et terribile nomen ejus, — прошептал схоласт, — initum sapientia timor domini.

Колпак плясал на его голове, потому что голова тряслась неудержимо. Но он плясал от радости.

— Памятуя гостеприимство, — прошептал он на ухо Швериндоху, — вы не должны бы были, разумеется, этого совершать. Но Гомункулюс оживет, а пути судьбы неведомы нам совершенно.

— Nisi dominus custodierat civitatem, — шептал схоласт, наклоняя свечу и пытаясь осветить бургомистра, — frusta vigilat, qui custoditeam.

— Щипцами для сахара, — говорил колпак, размахивая кисточкой, — стоит только поглубже засунуть щипцы, покрепче сжать их в своей руке, и вы, дорогой ученый, непременно вытащите душу. И эта душа соединившись с вашим детищем узами химических соединений, подарит миру нечто вполне необыкновенное. Решайтесь, решайтесь, любезнейший Швериндох.

И видя что Швериндох уже просунул щипцы сквозь полуоткрытые губы, он засмеялся и заплясал на его голове снова.

— Conquissabit capita — шептал схоласт, зажимая концы щипцов и переступая охладевшими ногами — conquissabit capita interra multorum.

И он потащил щипцы.

Душа бургомистра, со одной стороны как бы коренастая и неуклюжая, с другой являла вид вполне очаровательный. Она повисла на щипцах с необыкновенной легкостью и переливалась всеми цветами радуги и не–радуги, при свете свечи и лампы.

Схоласт стянул с головы колпак, подхватил бургомистрову душу другой парой щипцов и, не касаясь пальцами осторожно, уложил ее на дно колпака. Затем бросился вон из комнаты.

Бургомистр перевернулся на другой бок и крякнул. Немного погодя вздохнул с сожаленьем и опять крякнул. От сильного дыханья ночник погас.