Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали

- Вы удивлены, однако. Право, удивлен и я: как же так, русские штыки и кавказская поэма о Пушкине?

- А вы колдун, читаете мои мысли! - "Вот он, мой провожатый по Тифлису! по Кавказу! по Востоку!"

- Вы мой кунак, а хозяин обязан угадывать мысли и читать желания гостя.

- О стихах мы потом! - поспешил Лермонтов. "Надо спасать Одоевского!" Но любопытно: как воспринято здесь, на Кавказе, горцами и татарами? постигнут ли нас? непременно прочесть поэму!

- Бестужев очень ждал встречи с другом своим, Одоевским, он тоже наш кунак!

"А вы определенно колдун!" - но на сей раз промолчал: поймет ли Али шутку?

- Да, да, кунаки поневоле! Мы с ним в одном полку, аллах миловал, спас от горской пули. - И умолк.

Фатали наслышан о кунаках особого рода. Но Лермонтов - из новых, такого изгнанника еще не было в их крае: за стихи! И когда Лермонтов сказал: "Меня на юг, а вас на север, сразу в печать!", вспомнил Бестужева: тот сидел, правил, что-то вычеркивал, переделывая по-своему некоторые строки его восточной поэмы; на такое б Фатали не осмелился.

У Фатали сначала был испуг: Бестужев вычеркнул имя Его Императорского Величества (!!). У Фатали было: Распространилась слава гения Пушкина по Европе, как могущество и величие Николая от Китая до Татарии. Бестужев сразу же резко вычеркнул имя с величием и вставил как могущество царское. Сначала не понял, когда Бестужев благодарно взглянул на него: "А вы человек смелый! Рядом поставили Пушкина и Николая! За такое б вас!..." Но рискнуть вычеркнуть!

- А к чему здесь Китай?

- Китай и Татария у восточных поэтов берутся в значении самых отдаленных пределов мира. - И шепчет: "Убит..." Очевидно ведь - не какая-то там "стрела смерти" и прочее! Вздохнул: - Жаль, не могу показать вам иные стихи! Вернемся из Адлера (вернусь ли?), покажу, быть может. Вы потом поймете. Кстати, скоро здесь будет поэт, он тоже написал на смерть Пушкина.

Надо б так: "Убитый злодейской рукою разбойника мира!" - И подумал: "Может, оставить стрелу смерти?" Но рука в порыве исправила: "Смертной стрелой". Так тому и быть! Фатали и сам не помнит, как решился поставить рядом имена. Кое-что от Бакиханова слышал, ведь встречались они с Пушкиным, еще в турецкую войну, и сам прочел потом в секретной переписке (и как допустил Никитич?).

Пушкин стремится на Кавказ? А цель? Брат императора Константин Павлович считает, удивляясь слепоте Бенкендорфа (а тот знает, но инструкцию желает получить, запастись нужной бумагой), - как бы Пушкин ни старался выказать теперь свою преданность службе его величества, он не принадлежит к числу тех, на кого можно было бы в чем-либо положиться! Кавказ! У него одна лишь цель: найти новое поприще для распространения своих безнравственных принципов! завербовать множество последователей среди молодых офицеров! ах, воспеть доблестные подвиги?...

Но разрешение есть. Подорожные до Тифлиса и обратно получены в канцелярии петербургского военного губернатора. Но эстафета негласного надзора, хвост, цепь, сеть: образ жизни? мысли? встречи - с кем? где? о чем? слежка!

Бенкендорф А. X., распоряжение.

Петербургский военный губернатор Голенищев-Ку-тузов П. В.

"Что ж вы, сударь, столь непочтительно?! Имена-отчества в конце?!" "Извините-с!" - "То-то ж!" - "Может, позволите сначала?" - "А то как же!" Ахбе...ф. Пывголз.....в.

Начальник штаба армии барон Д. Е. Остен-Сакен, предупреждение.

Тифлисский военный губернатор генерал-адъютант С. С. Стрекалов, предписание.

Тифлисский гражданский губернатор... можно без!

А Пушкин еще в пути, и дорога его длинна: Петербург - Москва - Калуга - Орел - встреча с Ермоловым. "Едете к графу Ерихонскому?" Новочеркасск -переход от Европы к Азии - калмыки - Ставрополь -Горячие воды Екатериноград - крепость Минарет. "Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ. Аулы их разорены, целые племена уничтожены". Владикавказ - Терек- "Не останавливайтесь, ваше благородие, убьют!" - Ларе - Дариальский пост - Казбек. "Ждали персидского принца... встреча с придворным поэтом Фазил-ханом" (да, да, друг Фатали поэт Фазил-хан Шейда!). "Я с помощью переводчика начал было высокопарное восточное приветствие; но как же мне стало совестно, когда Фазил-хан отвечал на мою неуместную затейливость простою, умною учтивостью порядочного человека!... Со стыдом принужден я был оставить важно-шутливый тон и съехать на обыкновенные европейские фразы. Вот урок нашей русской насмешливости. Вперед не стану судить о человеке по его бараньей папахе и по крашеным ногтям". Пост Коби Душет - Тифлис.