Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали

- А Юсиф, представь себе, друг Кайтмазов, договорился на основе полного доверия! И, кстати, вернул грузинам христианскую святыню - Христову ризу!

- Ту, что Шах-Аббас вывез из Грузии? И, разделив на четыре части, первую отослал в Иерусалим, вторую в Царьград, третью в Рим, а четвертую в Москву?! И ты думаешь, я позволю тебе хоть слово написать об этом?! Сия святыня, Фатали, помещена в Успенском соборе и в честь ее положения утверждено ежегодное празднование почти в день нашего Новруз-байрама!

- Но Юсиф успел вернуть! И никаких праздников!

- Постой, ты уже что-то путаешь; если он вернул, то как же я мог ее видеть в Успенском соборе?!

Гладкое-гладкое перо у Кайтмазова, гусь был белый-белый, перышко так и летит, тонко-тонко перечеркивая лист.

Так что же Юсиф-шах надумал? Вызвал главного евнуха, должность, прямо скажем, лишняя при таком шахе, и это пустые разговоры, мне, мол, одной достаточно: умел бы - имел бы! Но куда прогонишь старика! вызвал, и сердце тревожно застучало: Сальми-хатун! Но Мюбарека уже не проведешь: он слышал, как застучало сердце! А Юсиф поклялся бы, что зов Сальми-хатун услышал: "Мой шах, твои заботы никогда не кончатся, а сладостный миг упустишь!" Юсиф сбросил с себя это заманивающее наваждение: Мюбарек ждал его распоряжений. И вдруг, сам того, может, не желая, Юсиф-шах спросил:

- Как там Сальми-хатун?

Мюбарек заметно оживился: шах как бы утвердил необходимость его должности!

- В полной красе возлежит на дарованных послами мехах! И... помедлив, добавил: - Ждет вас!

- Потом, потом! - отмахнулся Юсиф (и снова Кайтмазов: "Вот он, сюжет!!"). - А как жена? - казалось, год ее не видел.

Евнух сник:

- Окружены заботой и вниманием.

- А где везир? военачальник? главный молла?

- Могу тотчас же!

- Нет, нет, не надо! Без кровопийц! - Евнух побледнел и еще больше согнулся. - Да выпрямись! Надо немедленно собрать сюда всех писарей столицы!

- Кого-кого? - не понял евнух.

- Писарей! Пусть являются со своими тростниковыми перьями и чернильницами, а пергамент отыщется в канцелярии, отведи им самую большую залу во дворце, ту, где на стенах Сефевиды висят, всю ночь работать будут! Кстати, - вспомнил Юсиф-шах, - а где главный шахский писарь, Великий Секретарь, кажется, его титул? (Именно из его книги и вычитал Фатали фразу о лжешахе!)

- Искандер-бек Туркеман Мунши?

- Вот-вот! Мунши! Этот хитрец, который в своем историческом сочинении о Сефевидах условными титулами заменял имена шахов, дабы возвеличить их!... Как он называл отца, - вовремя осекся, хотел назвать Шах-Аббаса, а впору бы и себя, ибо Мухаммед-шах по версии, которую он прошлой ночью наметил, и его отец.

Мюбарек тотчас понял:

- Мухаммед-шаха?

- Ну да, кто же, как не он, мой отец?

- "Государь, достойный Александра Македонского".

- А деда моего, Тахмасиб-шаха?

- "Шах, место обитания коего рай". А родича нашего рода Сефевидов, подыгрывает Юсиф-шаху Мюбарек, - блаженной памяти Шах-Исмаила Первого называл "Государем, достойным Соломона или равным по мудрости Сулейману".

- Так где этот Мунши?

- Увы, Шах-Аббас забрал его с собой, и они скрылись.

(Что же напишет он о правлении Юсиф-шаха? И как назовет его в своей книге "История украшателя мира Аббаса"? Какой ему условный титул придумает? Реформатор, достойный... Но кого? Или с именем Ара-стуна - Аристотеля свяжет? С Афлатуном-Платоном? А Искандер Мунши ждет приговора звезд и посвятит Юсифу всего лишь одну, но длинную, фразу, о чем в свое время, ибо финал еще неведом никому.)

- Что ж, - вздохнул тревожно Юсиф-шах, - обойдемся без Великого Секретаря, а призовем рядовых писарей.

ВОЖДИ НАЦИИ

А члены шахского верховного совета ждали приказаний нового правителя; пока их не призовут, приучены Шах-Аббасом, нечего являться. Ждать пришлось долго, но и отлучаться опасно: надо быть начеку. Выпили не один стакан чаю, выкурили не один кальян, а шах не зовет. Можно вообще ничего не делать: как шло - так и пойдет; недаром ведь военачальник (когда шли в лачугу к седельнику, чтоб вознести его на престол) шепнул на ухо главному молле: "Шах-Аббас навел в стране такой порядок, что каждый дурак сможет управлять ею".

А Юсиф, пока собирали писцов, которые сядут за написание и многократное умножение новых шахских фирманов для рассылки по всем главным городам страны, посадил по левую руку за невысокий столик личного писаря и задумался: с чего начать? с какого фирмана? О стольких фирманах ночью думалось, а тут растерялся вдруг, улетучились идеи.