Гусейн Гусейнов: Солнечный огонь

Паскевич помолчал. Взглянул в окно на аллею чинар вокруг своей резиденции, потом на портрет Государя Императора Николая I, украшавший его большой и обустроенный с комфортом кабинет. Опытный чиновник, Устимович догадался, что Его сиятельство терзает все же легкое сомнение по поводу переселенческой кампании. Тем более что перед ним на письменном столе лежал некий документ, но что это был за документ оттуда, где стоял Петр Максимович, разглядеть было невозможно, хотя он имел зоркий глаз.

- Я хотел тебе одну записку показать... - прервал затянувшееся молчание граф. Очень на него было не похоже теперешнее его поведение. В делах Паскевич был скор и решителен по-военному. - После сражения под Карсом у меня в лагере под Ахалкалаками наездом побывал Грибоедов. Мы много о чем беседовали... Он мне обещал запиской некоторые свои размышления направить сразу по приезде в Тифлис, да заболел лихорадкою, а потом озаботился женитьбою.Впрочем, ты это знаешь... Теперь вот, имею... - Паскевич поджал упрямый рот и осторожно постучал крупными пальцами по тому документу, который столь долго интриговал Петра Максимовича. - Ты здесь присядь, прочитай внимательно. Затем обсудим.

Петр Максимович бережно взял из рук Паскевича протянутые бумаги. Только вчера вечером он получил из Тавриза от горячо любимого им Александра Сергеевича письмецо, где тот, в частности, просил его поздравить от лица всего персидского посольства и от четы Грибоедовых графа Паскевича с награждением и получением Андреевской ленты. С этой мыслью, собственно, и шел нынче утром в канцелярию Устимович. Но начальник своим настроением переменил планы Петра Максимовича. Устимович устроился в кресле в глубине по-англицки мрачного кабинета начальника поближе к окну и углубился в чтение присланной Грибоедовым "Записки".

"Записка о переселении армян из Персии в наши области"

Вашему сиятельству угодно было узнать досто вернее чрез меня о способах, которые были приняты к переселению армян из Адербейджана, и о нынешнем их водворении в наших областях.

Вот истина по сему предмету, как она мне известна: полк[овник] Л[азарев] почитал себя главным побудителем этой эмиграции, о чем, как Вам известно, он изъяснялся довольно гласно, но неосновательно, потому что армяне никакого понятия не имели о нем, будучи единственно движимы доверенностью к России и желанием быть под ее законами. Трактат давал им на сие полное право. Деятельными орудиями при переселении были: кн[язь] Аргуминский, Гамазов, а другие подчиненные офицеры действовали уже под их влиянием. Полк[овник] Л[азарев] помышлял только о сочинении прокламаций, довольно неуместных, между прочим, о формировании регулярного армянского ополчения, полагая даже включить в круг своих замыслов хотя благонамеренно, но необдуманно, и самый Карабах и прочие области, имеющие свое начальство и где особенной власти от давно учрежденных не могло не быть допущено. Кн[язь] Аргутинский представлял ему несколько раз о его поведении, как это все хвастливо, ветренно и бесполезно. Все прочие дела полк[овника] Л[азарева] были такого же рода и не стоят того, чтобы о них распространяться. Должно только прибавить, что он человек пустой, но не безнравственный, не способен утаивать казенных денег и делать вред умышленно.

При раздаче денежного пособия выходцам из Урмии произошло много беспорядков, но не злоупотреблений; бедным недодано, богатым передано. Это произошло от поспешности, с которой сия провинция оставлена была нашими войсками. Второпях действовали без разбора, и потому деньги мало послужили в помощь, ибо дурно были розданы. Это, впрочем, единственный случай, мне известный.

Так было при переселении; но при помещении их у нас на новых местах все сделано бессмысленно, нерадиво и непростительно. Для заведования ими учрежден комитет, который ничего не ведал и тем более достоин осуждения, что от В[ашего] с[иятельства] имел самое точное и подробное наставление, как ему в сем случае поступать:

1) Армяне большей частью поселены на землях помещичьих мусульманских. Летом это еще можно было допустить. Хозяева, мусульмане, большей частью находились на кочевьях и мало имели случаев сообщаться с иноверными пришельцами (выделено нами - Г.Г.).

2) Не заготовлено ни леса и не отведено иных мест для прочного водворения переселенцев. Все сие в свое время было упущено. Поправить ошибку на нынешний год поздно. Переселенцы находятся сами в тесноте и теснят мусульман, которые все ропщут основательно. В[ашему] с[сиятельству] известно, что вообще всех здешних жителей в сложности должно почитать переселенцами, ибо все они были выселены сардарем в военное время и находятся в самом скудном положении.