Валерий Гвоздей - Меж двух миров, Некоторые аспекты чеховского реализма

Хотелось бы обратить внимание на еще один любопытный аспект художественного метода Чехова, нашедший отражение в повести "Степь".

Знаменитое, многократно цитировавшееся описание первых симптомов приближающейся грозы целиком построено на гипотетических ситуациях:

"Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо" [С.7; 84].

Первая фраза уже достаточно традиционна для Чехова.

Вторая и третья - не совсем обычны.

В них гипотетическое, предполагаемое подается как вполне обычное, достоверное.

По форме они представляют собой чуть видоизмененные ситуативные обороты, в которых опущена привычная связка.

Видимо, это отвечало авторскому намерению "маскировать", изменять некоторые сравнительные ситуативные обороты, которыми и без того пестрит текст повести.

И данные примеры вполне можно было бы привести в ряду других, иллюстрирующих названную тенденцию.

Однако процитированное описание несколько выбивалось бы из общего ряда.

В двух последних фразах произошли существенные трансформации, прямо затрагивающие принципы реалистического отображения мира.

Гипотетическое трактуется как имеющее место в действительности.

Острота происходящего несколько смягчается тем, что описание начинается привычным ситуативным оборотом, создающим гипотетическую ситуацию, в поле которой как бы попадают две последующие, крамольные фразы.

Смягчают остроту также первые слова этих фраз, имеющие уступительный, не категорический оттенок ("послышалось", "вероятно").

В другом примере таких "смягчающих обстоятельств" нет: "Сунул он руку в карман и достал оттуда комок бурой, липкой замазки. Как эта замазка попала ему в карман? Он подумал, понюхал: пахнет медом. Ага, это еврейский пряник! Как он, бедный, размок!" [С.7; 91].

Понятно, что в основе маленького недоразумения - ситуативный оборот типа: "Размокший под дождем пряник выглядел так, словно это был комок бурой, липкой замазки".

Но читателю сначала предъявлен комок замазки. С.88

Лишь потом по запаху меда устанавливается истина: пряник, ставший похожим на замазку.

Данный эпизод воссоздает работу детского сознания.

Истина, так или иначе, установлена. Это не комок замазки, это - пряник.

Однако ниже сообщается о собаке, которая "осторожно подошла к Егорушке, съела замазку и вышла" [С.7; 91].

Замазку, а не размокший пряник.

Здесь уже явно гипотетическое замещает собой действительное, вопреки установленной истине.

Не столько подобные примеры, сколько в целом данная тенденция, проявлявшаяся в произведениях писателя с той или иной мерой отчетливости, дала повод одному из внимательных исследователей заявить, что у Чехова "исчезает различие между реальным и воображаемым".

Описанными случаями отмеченная тенденция не исчерпывается, и к ней мы еще вернемся.

Подобных примеров не так уж много, но в них нашли заостренное выражение некоторые существенные закономерности чеховского творческого метода, обнаруживающие его типологическое родство с другой художественной системой гоголевской.

О гоголевском начале в "Степи" уверенно рассуждала уже современная Чехову критика.

Не отрицал его и создатель повести.

В письме Д.В.Григоровичу от 5 февраля 1888 года он признавался:

"Я знаю, Гоголь на том свете на меня рассердится. В нашей литературе он степной царь. Я залез в его владения с добрыми намерениями, но наерундил немало" [П.2; 190].

Как видим, Чехов в своем письме имел ввиду прежде всего "степные" пейзажи, "подразумевая, по-видимому",- как пишет автор примечаний,- "II главу ".

Примерно в том же духе понимали ситуацию и чеховские современники.

Между тем, дело обстоит куда сложнее.

Обратимся непосредственно к предмету нашего исследования, к сравнительным оборотам, порождающим гипотетические ситуации.

У Гоголя их встречаем уже в "Вечерах на хуторе близ Диканьки", и уже на первой странице повести "Сорочинская ярмарка", открывающей сборник: "Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине, дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы ". С.89

В "Сорочинской ярмарке" ситуативных оборотов - с избытком: