Валерий Гвоздей - Меж двух миров, Некоторые аспекты чеховского реализма

Близкие художественные эффекты обнаруживаются и в повести "Степь".

К уже приводившемуся ситуативному обороту с коршуном, "точно задумавшемся о скуке жизни", Чехов добавляет: "А вдали машет крыльями мельница" [С.7; 17].

Символика такого соседства достаточно прозрачна: машет крыльями, а улететь не может. Кроме того, страницей ранее о той же мельнице говорится, что она "издали похожа на маленького человечка" [С.7; 16].

И это заставляет вспомнить длинный ряд убегающих вдаль телеграфных столбов, становящихся все меньше и меньше.

Текст повести буквально пронизан такими параллелями, ниточками ассоциаций, что обеспечивает его единство и неисчерпаемую многомерность, внутреннюю глубину, "пространство подтекста".

Временами текст становится пугающе символичным:

"- Я, Настасья Петровна, уж подал в гимназию прошение,- сказал Иван Иваныч таким голосом, как будто в зале был покойник. - Седьмого августа вы его на экзамен сведете... Ну, прощайте! Оставайтесь с богом. Прощай, Егор!" [С.7; 104].

Это последняя страница повести.

Рисуемая здесь гипотетическая ситуация, прячущаяся в ремарке повествователя, кажется несколько неожиданной.

И все же в ней есть своя логика.

Для русской литературы конца XIX века была органичной архетипическая параллель "дорога - жизнь".

Закончилось путешествие Егорушки, закончился один, очень важный, этап формирования его личности.

Прежняя жизнь, прежний Егорушка, с его детскими страхами и фантазиями, остались в прошлом, "умерли".

Уходят Иван Иваныч и отец Христофор. "Егорушка почувствовал, что с этими людьми для него исчезло навсегда, как дым, все то, что до сих пор было пережито; он опустился в изнеможении на лавочку и горькими слезами приветствовал новую, неведомую жизнь, которая теперь начиналась для него:

Какова-то будет эта жизнь?" [С.7; 104].

Известно, что собратья-литераторы настойчиво рекомендовали Чехову описать жизнь подросшего Егорушки.

Известно, что и сам Чехов подумывал о продолжении [П.2; 185; 190; 195]. С.85

Тем не менее продолжение не было написано.

Почему?

Ответ, быть может, содержится в самой повести "Степь", в описании длинной вереницы убегающих вдаль и становящихся все меньше телеграфных столбов и - в этой странноватой, на первый взгляд, но тесно связанной с сущностным уровнем художественного мира гипотетической ситуацией: "как будто в зале был покойник".

Уместно, думается, привести еще один пример гипотетической ситуации, казалось бы, имеющей довольно узкий, локальный смысл, но очень характерно взаимодействующей с общим смысловым полем произведения:

"Через минуту бричка тронулась в путь. Точно она ехала назад, а не дальше, путники видели то же самое, что и до полудня" [С.7; 28].

Ясно, что в соотнесении с финалом произведения эта гипотетическая ситуация приобретает более широкий смысл.

Непосредственно перед процитированным фрагментом в чеховском тексте стоит слово отца Христофора, только что закончившего читать кафизмы:

"- Fini!" [С.7; 28].

В подстраничной сноске дается перевод с латинского: "Кончил!"

Но с этим латинским словом далеко не все просто.

"По словам Б.Лазаревского, Чехов был недоволен многочисленными опечатками в издании Маркса. В частности тем, что о. Христофор, окончив молитву, говорит: (вместо ): произнес французское слово, да еще многозначительно, с восклицательным знаком>".

Этот двусмысленный, малопристойный оттенок слова "Fini" в данном контексте отрицается составителем примечаний: "На самом деле напечатано не только у Маркса, но и в , и в сборнике (все 13 изданий). По-латински означает ( ) и, стало быть, вполне возможно в данном контексте".

Действительно - возможно.

Но если в самом деле при первых изданиях была допущена ошибка?

Если неуместная двусмысленная игра, порожденная сходной формой двух слов, латинского и французского, была воспринята чеховским современником, то неужели ее оставил без внимания сам Чехов, остро реагировавший на любую несообразность?

Возникает вопрос: почему тогда не потребовал устранить опечатку?..

Причины могут быть самые разные, от элементарного "руки не дошли" - до нежелания привлекать внимание к этому казусу. С.87

В?текстеЬповестиуказаногчтоЪимеетсяввидулатинское словоЦБльшая частьЪчитателейпростогничего незаметила Но если в рукописи все же значилось "Finis" ("Конец"), то это слово довольно многозначительно взаимодействует с дальнейшим ("Через минуту бричка тронулась в путь. Точно она ехала назад, а не дальше "), но в особенной мере - с финалом повести. И также, возможно, выражает глубинные причины чеховского отказа писать продолжение.