Владимир Хлумов: Самолётная судьба

- Царапина древняя, - равнодушным голосом пояснил я, - наверняка кто-нибудь до нас зонтиком случайно задел...

- Зонтиком, - возмутился черный человек. - Да я тут все обнюхал, целехонька была.

- Значит, не заметили, - отрезал я, а сам подумал: это же надо было заранее прийти специально обследовать самолет. А действительно, как это он успел меня опередить? Ведь его точно не было ни на регистрации, ни тем более на контроле. Откуда он вообще свалился на мою голову? А может быть, он специально здесь? Да, да, специально меня пугает. И костюм черный нарочно надел, и место мое занял, и бороду черную приклеил... Я бодренько самоиронизировал, но действовало плохо. С другой стороны, если он просто пуглив и настолько мнителен, что сводит случайные факты, и даже не факты, а так, подозрения, в основание главной гипотезы о ненадежности самолета, то вряд ли можно о всех подозрениях делиться с окружающими. Это ж сколько надо иметь мужества, чтобы лететь на обреченном самолете! Правда, не кричит он на весь самолет, разве что разок сказал погромче, а так все для меня одного, все для спокойного человека, с которым легче преодолевать трудности.

Тем временем самолет, трепыхаясь и болтаясь, пробивал толстый облачный слой. Леденец мой истаял, и уже начало пронзительно давить на уши. Я судорожно достал следующий и заодно предложил соседу.

- Спасибо, не люблю сладкое, - отказался черный человек.

- Я тоже не очень, но для ушей полезно, - оправдывался я.

- У меня прекрасная носоглотка, - он достал носовой платок и громко, со свистом высморкался. Кое-кто оглянулся, даже соседка спереди посмотрела на меня с отвращением. Я улыбнулся и пожал плечами. Она же отвернулась, шепнула что-то на ухо соседу, и они весело рассмеялись. Тут тряхнуло по-настоящему. Казалось, могучий гигант снаружи схватился ручищами за крылья и принялся вытряхивать душу из самолетного объема. Ударил колокол, с малиновым звоном посыпались осколки, справа по диагонали хлопнула крышка багажника и вниз полетели незакрепленные предметы.

- Щас как хряснет пополам, - нудел над ухом сосед.

- Значит, судьба, - процедил я сквозь зубы и, не закрывая глаз, опять увидел летящую трубу. Все ясно. Труба - чепуха, образ, но почему же она так сложно устроена? Для чего к ней приделаны эти липкие провода? Да и не провода, а такие прозрачные трубки, по которым струится жидкое вещество. Зачем, кто свел их воедино, как ему удалось так плотно упаковать нас в цилиндрическое пространство? Я потрогал розовый отросток соседки, он был теплый и слегка пульсировал.

- Судьба, говорите, - черный человек тоже потрогал розовый отросток. - Да, похоже. Наши судьбы протянуты из прошлого и сведены воедино здесь в салоне. И когда самолет хряснет пополам, в одно мгновение оборвется связь.

Вот как - прошлое и будущее связаны, напрямик, механически. Появилась бортпроводница, опутанная с ног до головы сиреневым удавом. Когда она подняла выпавшие вещи и попыталась закинуть их на верхнюю полку, я заметил, что удав впился ей под грудь, в то самое место, откуда она не могла достать звуковой сигнал.

- А не кажется ли вам, что фатум и авиакатастрофа несовместимы? - я решил отвлечь соседа умным разговором.

- Как это несовместимы? - он взглянул на меня с нескрываемым любопытством, но тут же перевел взгляд на бортпроводницу.

Останавливаться было нельзя, и я перешел в наступление:

- Посудите сами. Допустим, наш авиалайнер, - я специально перешел на высокий стиль, - потерпит крушение. - Черный человек хмыкнул со знанием дела. - Нет, обратите внимание, я лишь теоретически допускаю такую возможность. Итак, огромный серебристый лайнер разламывается как хлебный батон пополам и гибнут все пассажиры. - Господи, что я несу, пронеслось в голове. - Итак, что же означает гибель ста пятидесяти пассажиров с точки зрения фатума?

- Что? - не выдержал сосед.

- С точки зрения полной предопределенности судьбы это означает, что каждому из сидящих вокруг нас пассажиров на роду было написано погибнуть в авиакатастрофе.

- Правильно, - обрадовался черный человек.

- То есть у вас, у меня, и у той хорошенькой девушки с точеным профилем, - да бросьте вы этот шланг, - я шлепнул его по руке и неторопливо продолжал, - и у ее соседа, крутого затылка, и у стюардессы, и у всех наших попутчиков на руке нарисовано одно и то же: неудачный полет хмурым осенним утром. А теперь представьте, какова вероятность случайной встречи ста пятидесяти человек с одинаковой судьбой.