Михаил Ходаренок: Зенитные ракетные страсти

Увлечением обоих капитанов была радиотехника и водка. Они творили чудеса паяльником, знали назубок зенитный ракетный комплекс и, если бы не водка, давно бы ходили в высоких чинах.

Любили капитаны "расслабиться". Этот "расслабон" затягивался зачастую на несколько дней. И если бы они были простыми смертными, давно бы уволили "из рядов" обоих, однако: "Мастерство портвейном не зальешь", - любил приговаривать Витченко. "Абсолютно совершенно верно правильно", - кивал Чернов. Друг друга капитаны звали - "Петро" и "Гриня".

"Нет, - подумал Волков, - эти не подведут. Что же делать, если на Руси что ни мастер, то пьяница". Накануне, в душещипательной беседе Волков прямо сказал капитанам, что если они выпьют раньше подрыва первой ракеты на стрельбах, то обоим он лично набьет морду.

Немного поодаль от ветеранов зенитного ракетного движения - Чернова и Витченко - похрапывал еще один капитан, командир стартовой батареи Гладов. Он лежал, накрывшись шинелью, на спине. Мятая, без пружины (что было особым шиком на полигоне) полевая зеленая фуражка надвинута на лицо до самого носа. Хорошо были видны только густые пшеничные усы. Под головой - обтрепанный чемодан времен культа личности. Имея внешность деревенского парня, Гладов обладал и соответствующими народу недостатками, дело знал, мог работать сутками, забыв о сне и еде, когда этого требовал накал обстановки, но в повседневной жизни мог быть и ленивым, и необязательным. Однако всегда был невозмутим.

"И на этого тоже можно положиться, - подвел черту Волков, - к длительной скрупулезной работе он не способен, человек порыва, боя. А на полигоне другого и не потребуется".

Что-то озабоченно перебирал в своих вещах чернявый Мазин - всегда чистый, подтянутый, с белоснежным подворотничком, в этом сомневаться не приходилось, этот молодец. Землю копытами бьет. А позади Мазина за что-то распекал прапорщика Андрющенко замполит Черепанов. Лицо кудлатого и некрасивого Андрющенко удивительно напоминало козлиную морду, его так и звали за глаза "козел". Но только когда твердо были убеждены, что в радиусе одного километра прапорщик отсутствует, поскольку кулаки у Андрющенко вылетали из карманов без промедления, и он тут же с остервенением начинал дубасить обидчика. Парень хоть и не получил никакого образования, старательный, настраивает аппаратуру хорошо, а в трудных ситуациях ему помогает Витченко. Таким образом, и на этом участке осложнений быть не должно.

Вдруг по волковскому воинству словно волна прошла.

- Самолет, самолет! - зашевелились собравшиеся было спать бойцы.

Почти в полной тишине, поблескивая плоскостями и радужными окружьями винтов, "Ан-12" с включенными посадочными огнями подлетал к краю бетонной полосы.

- Фары-то зачем горят днем? - удивился кто-то.

- На посадке все положено включать, - авторитетно заявил Витченко, когда-то начинавший свою службу в авиации.

Едва самолет коснулся полосы, все четыре двигателя остервенело взвыли.

- Тормозит винтами, - опять важно разъяснил зрителям Витченко, - винты в режиме флюгирования, а то попробуй, останови такую махину колесными тормозами. Тормозами можно только в самом конце полосы, когда скорость будет минимальной.

"Ан-12", взрыкивая двигателями на поворотах, зарулил на стоянку и остановился, причем носовая стойка шасси оказалась точно в белом квадрате, нарисованном на бетонке.

- Надо же, - поразился Мазин, - пилот сидит на два метра впереди этого колеса, шасси не видит и попал точка в точку. Нет, мастерство - оно и в Африке мастерство.

Двигатели стихли, винты устало домотали последние обороты и зависли в разных положениях. Лязгнула дверь, звякнул о бетон выставляемый металлический трапик. Из пузатого фюзеляжа один за другим посыпались летчики в темно-синих комбинезонах, некоторые - в темных очках.

Среди семи одинаковых на первый взгляд фигур - а в авиации погоны на летно-техническом обмундировании не носят, да и к званиям у летчиков определенное безразличие - Волков чутьем угадал равного себе по чину и, подойдя к невысокому блондину, доложил:

- Командир дивизиона капитан Волков!

- Командир корабля капитан Колотов! - официально представился летчик и сразу же, располагающе, как-то очень по-товарищески и просто спросил: - Ты, что ли, летишь?

- Ага, - кивнул Волков.

- Все готово? Полетные листы - где?

- Какие листы? - искренне удивился Волков.

- Как какие? Ты что? Первый раз летишь? - летчик внимательно и оценивающе смотрел на Волкова.